Было холодно, небо было серым над туманом, обещало больше раннего снега. А потом солнце появилось с холодом над краем земли. Туман рассеивался. Он глубоко вдохнул.

— Мне нужно к Дмитрию. Он ждет гонца. Что бы ни случилось, я найду тебя до начала сражения. А пока ступай с Богом, сестра. Ты будешь невидимой, не будешь рисковать.

— Нет, — сказала она и улыбнулась. — Сегодня с чертями. Не с мечами людей.

— Я люблю тебя, Васенька, — сказал он и оставил ее.

Гонец вернулся, и татары приняли вызов Дмитрия. Они назвали и воина Мамая. Саша и Дмитрий услышали его с одинаковым холодным трепетом гнева.

— Десятки людей могут занять твое место, — сказал Дмитрий. — Но…

— Не с этим воином, — сказал Саша. — Если не твой, то он мой, брат.

Дмитрий не спорил. Они стояли в его палатке, пока подданные бегали. Вокруг них звенела сталь, кричала просыпающаяся армия. Великий князь предложи ему хлеба, и Саша немного съел.

— А еще, — добавил Саша, прогоняя гнев из голоса, — другой воин заберет славу своему городу — Твери, Владимиру или Суздали. Это должно быть за Русь и за Бога, брат. На этом поле мы — один народ.

— Один народ, — задумчиво сказал Дмитрий. — Твоя сестра вернулась? Со своими… последователями?

— Да, — Саша мрачно посмотрел на него. — Она закалена, как сталь, но очень юна. Я виню тебя за то, что ты втянул ее в это.

Дмитрий не раскаивался.

— Она знает риски, как и я.

Саша сказал:

— Она говорит остерегаться реки. И доверять деревьям, что скроют людей, а еще — не бояться бури или огня.

— Я не знаю, радует это или пугает, — сказал Дмитрий.

— Пожалуй, все сразу, — сказал Саша. — С сестрой нет ничего простого. Брат, если я…

Дмитрий резко тряхнул головой.

— Не говори так. Но… она будет мне сестрой, ей не нужно меня бояться.

Саша склонил голову и молчал.

— Идем, — сказал Дмитрий. — Я вооружу тебя.

Кольчуга и кираса, щит, копье в форме листа с красным древком. Хорошие сапоги, поножи. Заостренный шлем. Вскоре они закончили. Пальцы Саши похолодели.

— Где твоя броня? — спросил он у Дмитрия. Великий князь был в наряде простого боярина, одного из сотен.

Дмитрий взбодрился, как мальчик, пойманный на шалости. Его слуги, которых Саша видел, тут же встревожились сильнее.

— Один из бояр поменялся со мной местами, — сказал он. — Думаешь, я хочу сидеть на холме в алом наряде? Нет. Я буду биться, и я не собираюсь служить мишенью для татарских лучников.

— Но делу конец, если тебя убьют, — сказал Саша.

— Делу конец, если я не буду вести армию, — сказал Дмитрий. — Воля Руси разобьется, если я — не правитель. Они будут листьями под сильным ветром или возгордятся победой, пытаясь забрать себе побольше. Нет, я сыграю ради большей награды. Что еще?

— Что? — сказал Саша. — Я служил тебе и Богу, брат, — сказал он. — И гордился этим. Прости за все, что я сделал и не сделал.

— Мы говорим о прощении, брат? — сказал Дмитрий. — Левая рука не просит прощения у правой, — он хлопнул Сашу по спине. — Ступай с Богом.