Хозяйка махнула рукой, показывая на того высокого, светлобородого, который первым заметил Бьярту. Будто услышав, он как раз посмотрел на них, встретил взгляд Бьярты и улыбнулся.

– А кто это? – спросила она, но хозяйка уже отошла.

Бьярта встала и направилась к середине палаты. Светлобородый ждал, пока она подойдет, и даже толкнул плечом кого-то из соседей, призывая освободить ей место.

– Садись, Скади нарядов! – Он указал ей место рядом с собой с таким удовольствием, точно всю жизнь мечтал посидеть с ней.

Бьярта старалась приветливо улыбаться, но в душе беспокоилась: с чего это вдруг? Чего ему надо? Мелькнуло даже опасение, что он тоже выискивает ту или иную добычу, но тут же сама себя одернула: хватит выдумывать глупости с перепугу!

– Да хранят боги твой путь, ясень меча! – начала она. – Мне указали на тебя, но не сказали, кто ты такой. И я…

– Я – Гельд сын Рама, по прозвищу Подкидыш, – с готовностью ответил светлобородый. – Я из Барланда, из Стейнфьорда, из усадьбы Над Озером. А как тебя зовут? Я думал, что знаю всех красивых женщин Морского Пути, а выходит, что ошибся!

– Я – Тюра дочь Сигмунда, – вполне уверенно ответила Бьярта. Человек из такой дали, из-за трех морей, никак не может распознать обмана. – Моего мужа звали Асбьёрн Берестянка, он погиб в море четыре года назад…

– Когда нарвался на Эльга Длинноногого из Фьялленланда! – вместо нее закончил Гельд Подкидыш, и глаза Бьярты широко раскрылись от изумления и почти ужаса. Напрасно она надеялась… Он что, читает мысли? Но тогда он знает, что она – никакая не Тюра? Он колдун? Богиня Фригг!

– Не удивляйся! – Гельд улыбнулся. – Я знал твоего мужа. Мы встречались в Эльвенэсе, на Квартинге и еще раз на Воротах Рассвета. А про его гибель мне рассказали фьялли. Правда, не сам Длинноногий… Он, знаешь ли, из тех, кто лучше умеет совершать подвиги, чем о них рассказывать. А у большинства бывает наоборот… Прости, я заболтался! – Гельд спохватился, что вдове убитого не очень приятно слышать, как ее потерю называют чьим-то подвигом. – Поверь, я очень сочувствую твоему горю – твой муж был очень достойным человеком! – с искренним чувством говорил он, и Бьярта против воли проникалась к нему все большим доверием. Его сердечность была так заразительна, что даже к самому Асбьёрну, которого и видела-то всего два раза, Бьярта сейчас испытала более теплое родственное чувство, чем раньше. – Что же тебя сюда привело? Не могу ли я тебе чем-нибудь помочь?

Бьярта помолчала, стараясь успокоиться. У нее было чувство, что она спряталась от опасности в какое-то ненадежное укрытие и каждый миг может быть обнаружена. Сердце стучало так громко, что хотелось придержать его ладонью. Ну, Асбьёрн, дорогой родич, удружил! Он его знает! Правда… Тюра никогда не упоминала никакого Гельда, значит, тоже ничего о нем не знала и его не видела. В этом они не расходятся, значит, у барландца, с участливым любопытством ждущего ответа, нет никаких возможностей уличить ее в обмане.

– Я… Я хотела попасть на восточный берег, там была наша усадьба, – начала она излагать заранее приготовленное. Содержание рассказа не стоило труда, поскольку прошлой зимой в Березняке и правда обсуждалась возможность такого путешествия – для настоящей Тюры. – Усадьба Рудный Обрыв… У нас была хорошая усадьба, правда, земля бедная, но зато хорошие железные копи. Когда мой муж погиб, с ним погибла почти вся дружина, я осталась с женщинами и детьми… Мне пришлось продавать усадьбу за бесценок, потому что удержать я ее все равно не смогла бы. Ее купил Грим сын Рикмунда, и он мне еще остался должен… А сейчас нам не хватает денег… Ну, это тебе ни к чему, это наши беды.