|
И вон уже сколько всего понаделали: кладь принесли и разобрали, вытащили лодку, дров заготовили, надрали хорошей высокой душистой травы, сложили из нее лежанку — это они для Лягаша, — и развели большой костер. И вот уже на том костре в горшке забулькала вода, в нее бросают снедь. И вот уже и дух пошел от этой снеди, дурманит этот дух, пьянит, ур-р, ур-р! Вскочить бы, чтобы первым бы, чтоб… Нет! Рыжий не вскочил, Рыжий по-прежнему неподвижно лежал возле костра. Ну разве что нет-нет да понюхивал воздух, а то даже и мельком на горшок поглядывал… но, главное, помалкивал. Лягаш ведь говорил, что тот, кто в нужное время молчит, тот после в еще более нужное время все нужное и получает. Ну что ж, посмотрим, подождем…
И так оно и вышло. Когда горшок сняли с огня, Лягаш ловко, ничуть не обжигаясь, выловил из него и роздал каждому из гребцов по хорошему кусу вареного свина, те с теми кусами и отошли и прилегли на землю. Там и кормились — в стороне. Там и молчали. А Лягаш, уже не обращая на них никакого внимания, глянул в горшок, широко облизнулся, сказал: — А это, остальное, нам. Вот только я еще это дело украшу. После чего он расстегнул на поясе одну из пряталок, выгреб оттуда целую пригоршню какого-то белого зернистого песка, сыпнул его в горшок, потом взял чистую, заранее приготовленную для этого щепочку и тщательно размешал ею варево — вначале в одну сторону, потом в другую, потом отбросил щепочку, немного подождал… а после резко, будто на охоте — р-раз! выхватил из горшка большой и жирный свиной кус, подал его Рыжему и сказал: — А ну-ка, попробуй! Рыжий попробовал. Р-ра, странно как… Но, между прочим, очень вкусно! И он тихо спросил: — А что это за песок такой? — Это не песок, это соль. Вижу, понравилось? — О, да! — Вот то-то же! — важно сказал Лягаш. — И впредь без соли еды не бери. Никогда! Нам, лучшим, это не по чину. А этим… — и вдруг спохватился. Да, кстати! — после чего оборотился к гребцам и окликнул: — Эй, вы! Гребцы сразу вскочили. Лягаш им велел: — Ты и вот ты, — и лапой указал, кто именно. — Вы давайте живо за дровами. А ты сбегай за водой. А ты чего сидишь? Ты — пошел сторожить. Ар-р! Порс! Гребцы послушно разбежались, кто куда. Только после этого Лягаш опять полез в горшок, взял себе кус — тоже большой и сочный. Но ел он неохотно, вяло. Молчал, ни о чем не спрашивал и сам ничего не рассказывал. Молчал и Рыжий. Съев первый кус, он тут же взял второй. А после третий. И четвертый. А после пил навар. Навар соленый, жирный был. Сперва стало тепло, а после даже жарко. Глаза слипались, лапы сами собой опускались. Потом поплыло все перед глазами, потом расплылось и перевернулось… И так он и заснул возле костра, и так и спал — без всяких сновидений. Проснулся утром — вновь плотно поел, и вновь горячего да жирного. Ел — не спешил. Его не торопили, ждали. В лодку сошел, сел рядом с Лягашом. Гребцы споро гребли. Все молчали. Почти сразу за Глуховом с Дикуньи вышли на Голубу. Голуба — да, это действительно самая настоящая река — широкая, глубокая. И рыба там водилась крупная; порой так заиграет, так заплещет, что просто оторопь берет. А берега пошли пологие, песчаные. И то и дело на тех берегах попадались хутора, поселки, а то и целые городки — ухоженные, зажиточные, с удобными пристанями… Но лодка к пристаням не приставала. Лягаш сказал, что он спешит, вот гребцы весь тот день и гребли. Молчали. Рыжий заскучал. А заночевали они на излучине, возле омута. Лягаш послал туда гребцов, те пошарили под корягами и наловили целую плетенку раков. И оказалось, что вареный красный рак это… Гм! Да! Их было много, даже слишком много съедено. |
