Волна ярости захлестнула Джета. Ему хотелось снова повернуться и доказать свою силу и отвагу, разорвав в клочья грифона с крыльями с золотыми прожилками. Он мог бы растерзать весь прайд, если бы это было необходимо.

Но это был порыв зверя. Джет был больше, чем просто зверь, и Аот нуждался в нем. Он помчался вперед. Не в силах покинуть пределы своей невидимой клетки, дикие грифоны вскоре прекратили погоню.

* * * * *

Цера привыкла к езде на Джете, но парить по небу, будучи поддерживаемой только «ветром», было тревожно. Ее тело продолжало напрягаться, и она была уверена, что вот–вот упадет.

Конечно, ее разум понимал происходящее лучше. Джесри, которая в какой–то момент погасила свою огненную маску, могла быть угрюмой и молчаливой спутницей – особенно в последние недели – но она по–прежнему оставалась верным другом и истинным адептом стихийной магии. Она не собиралась никого бросать.

Цера попыталась отвлечься, оглядываясь по сторонам. Аот хмурился, хотя, вероятно, не потому, что боялся падения. В его татуировке была заключена магия, которая обеспечила бы ему мягкое падение. Просто ему не нравилось быть пассажиром.

Вышитый бисером жилет Вандара развевался и слабо позвякивал на ветру. У него был натужный взгляд, который говорил о том, что он боится, но старается не показывать этого. А может быть он просто не хотел вздрагивать и стучать зубами на морозе. По разным причинам трое его товарищей были либо невосприимчивы к зимнему холоду, либо, по крайней мере, могли сопротивляться морозу, но у берсерка такого преимущества не было. Цера пробормотала молитву Хранителю, чтобы тот согрел его.

Впереди неслась «Буря Возмездия» – складные конструкции из парусины и дерева теперь выступали из боковых сторон ее корпуса и развивались на ветру. Небесный корабль скрипел и стонал, как обычное судно в море, и члены экипажа ловко, как белки, карабкались по снастям. Манган Урук смотрел вперед с носа, рядом с ним стоял Марио Без.

Повсюду, справа и слева, вверху и внизу, двадцать или около того агларондцев подгоняли своих грифонов вперед криками и легкими ударами наконечников копий.

На фоне Желтого Солнца все это превратилось в великолепное зрелище. Цера любила Аота не только потому, что ее общение с ним приводило ее к чудесам и волнениям, которые она, будучи жрицей в тихом рыночном городке, никогда не могла себе представить. Ей нравилось и то, что подчас эти чудеса оборачивались смертельной опасностью.

Могла ли она отказаться от мирной жизни? Отдать её? Она не хотела этого, но из–за роли, которую она сыграла в уничтожении Чазара и изгнании Хранителей Змей, ее братья по вере вполне могли попытаться провозгласить ее Солнечной Леди всей Чессенты. Эта честь привяжет ее к королевству на всю оставшуюся жизнь, а день, когда Аот и Братство Грифона уйдут, должен был наступить.

И если ей предложили должность бедного Даэлрика Апатоса, что это могло быть, если не воля Амаунатора? А в таком случае, как она могла оправдать отказ от плана Бога для нее?

Цера согласилась сопровождать Аота в Рашемен отчасти потому, что надеялась, что это путешествие каким–то образом поможет ей ясно увидеть свой путь. А если нет, то, по крайней мере, это был еще один шанс побыть с ним, оставить воспоминания, которыми она могла бы дорожить в предстоящие годы одиночества.

– Там! – сказал Аот, вырвав ее из задумчивости. Он указал копьем.

К югу стояла заснеженная роща дубов и сосен, видневшаяся вдалеке темной массой, словно обособленный кусок великого Ясеневого леса. Пара хижин стояла среди деревьев, и это почти все детали, которые Цера могла разобрать. Однако она предположила, что Аот заметил признаки неприятностей, и именно поэтому он был уверен, что это и есть их цель.

Джесри произносил слова на языке, который Цера приняла за язык ветра, и они пролетели над рощей, чтобы рассмотреть угрозу поближе.