Я уже мысленно слышал грозный рык Коня и змеиное шипение Хвата, а также представлял злобой перекошенные, в грязных разводах и потеках потные их лица, когда увиденная картина повергла меня в шок.

Совершенно незнакомый мне мужик тащил в сторону джипа упирающегося Данилу. Вырваться мой дружок не мог. Уж очень цепко держал его мужик.

– Не трепыхайся! Не убежишь! – слащаво-ядовитым голосом увещевал он Данилу. – А вон и хозяин идет, сейчас посмотрим, что он скажет на то, что ты ему все четыре покрышки проткнул.

Мужик подвел Данилу как раз в тот момент, когда к машине с двух сторон одновременно подошли Хват и Конь. Между днищем автомобиля и землей пропал просвет, иностранное средство передвижения стояло на приспущенных шинах. Перестарался мой дружок, от превеликого усердия проткнул и передние, незапланированные два колеса. Говорят же, все должно быть в меру, без излишеств.

Но кто – этот доброхот, откуда мужик взялся? В наше цивилизованное время, я не знаю ни одну человеческую особь, которая вступилась бы на улице за своего собрата, а этот, доисторический мамонт, словно выскочил из рабоче-крестьянских времен, когда дружинники по улицам ходили. Мне хотелось подойти и сказать ему: «мужик, проснись, ты живешь при капитализме, не суйся не в свое дело, не рви на себе рубаху».

В общем-то я правильно рассуждал, так оно в конце концов и оказалось, мужик был никакой не бессребреник, он преследовал свои узкоэгоистические, меркантильные цели, попросту говоря – мстил. Руками Хвата и Коня он хотел рассчитаться с Данилой.

Оказывается, все утро из своего автомобиля, поставленного на краю площади, он пас Данилу. Мужик правильно рассчитал, поскольку сегодня воскресенье, дачный день, мой дружок, обязательно выйдет со своей рогаткой на тропу войны с оставленными без присмотра псами. Вот он его с утра и караулил.

А тут такая удача, застукать Данилу в тот момент, когда он чужие покрышки протыкает. Я представляю себе, что творилось в мстительной душе у мужика, когда он подвел лопухнувшегося Данилу, к Коню и Хвату. Один угрюмый вид звероподобного Коня и лошадиная его челюсть чего стоили. Данилу, по меньшей мере, должен был ждать костер, но не тот, не пионерский, с песнями и веселыми хороводами, а смрадный костер инквизиции. А сучья подпалить, мужик решил сам. Добровольный борец за справедливость и чужое добро, крепко удерживая моего приятеля за руку, ядовито приговаривал:

– Ну, скажи теперь свое волшебное слово, чтобы они тебе сто долларов дали, и еще тебя с почетом отпустили.

Это ж надо, как влип Данила, и не отбрешешься. Вот свидетель, вот проколотые шины, вот сам хулиган-дырокол пойман за руку, а вот хозяева. Не сдавать же мне просто так своего приятеля. Я подошел ближе и решил, что если сейчас кто-нибудь из них поднимет на Данилу руку, я буду кричать, что они убили человека, нет лучше, что они торгуют наркотиками, пусть потом оправдываются.

Что делать в этой ситуации Даниле, какое волшебное слово сказать, чтобы его по-хорошему отпустили, я не представлял. А мужик еще издевался и намекал, про сто долларов. Изменчива судьба охотника, то улыбнется она и в прихожей появится редкий трофей – ветвистые рога грациозного оленя, а то и сам олень может поднять охотника на рога. Доброхот, глядя на хищно улыбающихся; Хвата и Коня, подумал, что в отличие от прошлого воскресенья, сегодня не день Данилы.

А Хвату и Коню, некуда было торопиться. Они оба, отлично знали, что столик с бриллиантами остался в цеху, что нечего устраивать гонку за Брехунцом и срочно бортировать колеса. Успеется. Они собирались даже получить удовольствие от расправы над моим приятелем.

Только друг перед другом, они решили проявить озабоченность. Хват демонстративно развел в стороны руками, передавая инициативу Коню:

– С утра под ногами путается, что с ним будем делать?

– Живьем зароем! – сразу откликнулся Конь, но за лопатой не побежал.