— Ты должен найти Ратмира, — пристально глянул Авит в глаза высокородного Ореста. — Он самый опасный среди внешних и внутренних врагов империи.

— Неужели он в Риме? — удивился новоиспеченный комит агентов.

— Его видели в одном из городских притонов, но не сумели задержать. Этот варвар вполне способен выведать наши планы и предупредить рекса Ярого о вторжении готов.

— Быть может, следует прижать Туррибия? — предложил Орест.

— Нет, — покачал головой Авит. — Слишком рано ссориться с вандалами. Ратмир — вот твоя цель, комит. Постарайся захватить его живым, но, в крайнем случае, убей.

Божественный Авит никогда не отличался красноречием. Зато в его умении плести интриги никто не сомневался. Этот человек в течение десятилетий держал в руках нити едва ли не всех заговоров, сотрясавших империю. Ходили упорные слухи, что он был любовником матроны Пульхерии. Во всяком случае, его связывали с ней теснейшие узы. Не потому ли он так ополчился на ее сына Ратмира? Высокородный Орест, ставший комитом агентов буквально вчера, очень хорошо понимал, какую ношу взвалил себе на плечи. Кроме всего прочего, он был почти чужаком в Риме. Более двух десятков лет сын Литория провел среди варваров, и это обстоятельство не могло не бросать тень на его репутацию. Следовало срочно найти и привлечь на свою сторону человека не просто влиятельного, но посвященного во все тайны Вечного Города. И такой человек на примете у Ореста был. Другое дело, что сиятельный Афраний не принадлежал к когорте тех людей, которые готовы бескорыстно помогать как ближним, так и дальним. А если быть уж совсем откровенным, то более жадного сукиного сына Рим еще не знал. Во всяком случае, так полагал Орест, имевший возможность присмотреться к префекту Вечного Города.

Афраний не выразил восторга по поводу прибытия незваного гостя, но принял комита агентов с неискренней любезностью, свойственной всем римским патрикиям. Человек раздражительный и желчный, Афраний тем не менее умел в случае надобности обуздывать свои эмоции и даже выказывать расположение людям, не заслуживающим, по его мнению, такой чести. Ореста он считал просто выскочкой и неудачником, пытающимся втереться в доверие к влиятельным людям.

— Даже не знаю, высокородный Орест, поздравлять тебя с новым назначением или выражать соболезнование.

— Почему? — искренне удивился таким словам сын Литория.

— Твоими предшественниками на этом посту были сам божественный Авит и высокородный Туррибий — выдержать сравнение с такими людьми не каждому под силу.

— Я справлюсь, — спокойно сказал Орест, салютуя хозяину наполненным до краев кубком.

Худое лицо Афрания перекосила презрительная усмешка, однако он нашел в себе силы, чтобы пожелать гостю успеха в служении на благо божественного Авита и Римской империи.

— Ты ведь хорошо знал матрону Пульхерию, сиятельный Афраний? — задал заранее приготовленный вопрос Орест, пристально при этом глядя на хозяина.

Вопрос, вроде бы совершенно невинный, почему-то заставил префекта поперхнуться вином и отставить кубок в сторону. При этом в небольших глазах его загорелись злобные огоньки.

— Ее знали многие, — пожал плечами Афраний.