|
— Куда ты поскачешь, друже? — Для начала в Тихое Пристанище. Может быть, тамошние ведьмы общим числом что то полезное и посоветуют. Потом на Темную Сторону. Я почему то думаю, что все наши беды оттуда. Ты проверил развалины Зубов? — По камушку разобрали. Твоих личных врагов там нет, ни живых, ни мертвых. Кришнаиты тоже в большинстве сбежали. — А где Локхайм? — Не ведаю. Уж более двух месяцев нет его. Летает небось невесть где. Пошто спросил, о королеве соскучился? Так незамужняя она, все тебя ждет. — Сочувствую. Именно в этот приезд я так невероятно занят. Просто ломовая загрузка делами, ни минуты на развлечения… — Тебе видней, брат. — Князь постепенно обретал себя. — Значится, мне с ратниками надо двигаться границей да смотреть в оба. Как твой парнишка то выглядит? — Копия я! Только без усов и ростом пониже. Волосы короткие, светлые, рассыпаются соломой, глаза голубые, стройный, умеет поддержать разговор, начитанный… — Ежели встречу — узнаю. Надо дружно взяться, так и одолеем врага неведомого. Ты то как мыслишь, кто на такое мог решиться? — Лучше не спрашивай… Раюмсдалю и Зингельгоферу подобное не по плечу, думаю, даже старушка Гнойленберг одна бы не справилась. Очень смущает след раздвоенного копыта на ковре в детской комнате. Слушай, а как сейчас поживает наш знакомый поручик Брумель? — Бес поганый? Подлечили мы его. Он с двумя дружками рогатыми в свой Ад отправился, но… Да не мог же он?! — Он — нет, но раздвоенное копыто — верный признак участия чертей. Ладно, каждому пора за свое дело. Я пошел. — Прости, ежели что… Совсем от горя разум потерял, не ведаю, что творю… — Злобыня на прощанье сжал мне руку. Его я понимал, как никто. Мы два отца, потерявшие единственных детей. Но если дать волю чувствам, удариться в панику — все! Нам их вовек не увидеть. К тому же что то говорило мне, что малышам прямая опасность не угрожает. Интуиция, предчувствие, подсознание… Наши кони несли нас в Тихое Пристанище. В новом, специально перестроенном санатории для ведьм я еще не был. Собственно, по уши хватало предыдущих впечатлений. Торжественный обед из плесени и гнили, свирепые бабульки, срамные танцы и причащение кровью моих спутников… Незабываемо! Потом это милое местечко разрушил Ризенкампф, а Горгулия Таймс восстанавливала его заново. Ночь прошла спокойно. В смысле того, что нас никто не беспокоил. Утром я встал первым и… У НАС УКРАЛИ ЛОШАДЕЙ!!! Все остальное — прекрасно! Чудно! Великолепно! Я не менее получаса орал то на Лию, то на Бульдозера. Лия соответственно на Жана. Ему орать было не на кого, таким образом, козел отпущения нашелся сразу. Впрочем, при детальном осмотре часть обвинений с него снялась — там, где стояли наши кони, земля была истоптана раздвоенными копытцами. — Черти! — дружно решили мы. Виновники преступления найдены. Дальнейший путь пришлось одолевать пешком. Естественно, что нашего настроения это не улучшило. — Не люблю я чертей, милорд… волосатые они и пахнут дикой смесью серы с козой. К тому же ваш Брумель вечно бросал на меня такие похотливые взгляды… — задумчиво молвила Лия. — Получит меж рогов! — клятвенно пообещал Бульдозер. — А в самом деле, почему за столько времени бравый поручик с бакенбардами не дал о себе знать? — Зазнался и забыл! — хмыкнула Лия, но меня подобное объяснение не устраивало. Брумель сумел завоевать всеобщее расположение, для черта он был чрезвычайно воспитан, образован и довольно ироничен. Его отчаянная храбрость в Ристайльской битве, спасшая жизнь принцессе Лионе, долгое время заставляла других участников с завистью смотреть вслед перебинтованному герою. — Он ведь сбежал от своих. |
