Примечание авторов: *  К непонятным репликам пассажиров молодой человек наверняка привык, потому что господа и барыни, чтобы их не понимало всякое простонародное мужичье, между собой могли изъясняться и по-французски, и по-немецки и на мове просвещенных мореплавателей. И с носителями других диалектов русского языка Михайло Потапович по своей работе тоже мог сталкиваться. Просто сама компания была до невозможности странная, и люди в ней походили на обитателей начала двадцатого века не более чем Камаз на своего дикого предка – ломовую телегу.

А ведь нам и вправду было весело. Такое приключение мы испытывали впервые – трястись на тарантасе по дороге вдоль величественного Байкала, у берегов которого уже плещется сияющая бирюзовыми и синими переливами вода, а все прочее пространство до самого горизонта еще занимает самый крепкий на планете лед*. Цокают копыта лошадей, вокруг совершенно дикая и невыразимо прекрасная природа… Пахнет какой-то волнующей свежестью – это запах деревьев, что окружают дорогу, запах прибайкальской земли, травы, цветов… И мы, все четверо, чувствуем себя так, словно выпили по бокалу крепкого вина. И оттого нам так хорошо, и весело, и волнительно; и мы смеемся просто от радости, что вот едем навстречу новой удивительной жизни. И молодой широкоплечий красавец-ямщик, то и дело бросая на нас взгляд через плечо, стегает свою лошаденку и кричит на нее какие-то смешные, нелепые слова, которые заставляют нас снова и снова заливаться беззаботным смехом…

Примечание авторов: * чем чище была вода, тем крепче после замерзания окажется пресноводный лед, а Байкал славится самыми большими запасами самой чистой воды на планете. По одним сведениям, этот лед оказывался не по зубам специально построенным для Байкала паромам «Байкал» и «Ангара», по другим они все же справлялись задачей, но только в начале зимы, когда лед еще не набирал всей своей толщины и прочности.

За день мы проезжали по два-три десятка верст, и на ямских станциях, расположенных друг от друга на расстоянии полусуточного перехода, меняли ямщиков вместе с их лошадьми. Лошадей ямщики использовали своих, а вот экипажи были казенные. Рядом с каждой такой станцией обязательно имелся трактир с отдельным помещением (как здесь говорят – «для чистой публики»), а также постоялый двор, в котором можно не только снять комнату на предмет переночевать, но и за малую денежку попросить истопить настоящую русскую баню. Для нас, городских уроженок двадцать первого века – это тоже экзотика и особый предмет удовольствия, в котором мы, естественно, не смогли себе отказать. Ну, и как приятный и существенный бонус – чистота, которая, как известно, залог здоровья.

А сколько разных людей довелось нам повидать во время этого путешествия! Порой даже бывало страшно – а что если на нас нападут разбойники? До моих ушей долетало, что они тут нет-нет пошаливают. Примерно в этих местах расположены самые страшные каторги Российской империи, а там тянут срок не только политические борцы с режимом, среди которых тоже хватает самого отъявленного зверья, но и разного рода уголовники. А за мелкое правонарушение на каторгу не пошлют; только если человек оказался отборным злодеем, убийцей, разбойником, грабителем и насильником. И так уж иногда случается, что каторжные, несмотря на всю свирепость охраны, с этой каторги бегут, чтобы заняться своим прежним ремеслом. И хоть местные стражники и забайкальские казаки их ловят, но отнюдь не сразу и далеко не всех… Однако Бог миловал. А может быть, все дело было в вооруженной охране, ведь помимо урядника с четырьмя стражниками, сопровождавшего караван, с нами был взвод вооруженных матросов – а это уже совсем другие игры. Наверное, именно поэтому, несмотря на то, что везде, абсолютно везде мы ловили на себе хмурые взгляды обитателей этих суровых краев (многие из которых являются потомками каторжников вышедших на свободу да так и оставшихся в этих краях), местные сторонились нас, не желая связываться с охраной и с возможными неприятностями…

И еще не могу не отметить бушевавшие во время нашего путешествия весенние грозы… Они случались довольно часто, и порой застигали нас в пути между ямскими станциями.