— Это потому что почитатели букашек и козявок привыкли ждать от природы осмысленности. Ты ищешь сознание животных, а меня учили чувствовать лишь силу.

— Даже у таких кошмарных творений Смерти, как Живущий в Тумане, вампирствующий мутант из Пайлуда, есть сознание. Но никакого ощущения силы он не излучает, напротив, это существо настолько слабо, что высасывает жизненные соки из всего, что приближается к нему. Если подобное именовать силой.

— Именно это мы и именуем силой, вернее, одним из ее аспектов. Ха, почитатели зеленой травки и серых мышек само дыхание Великой Пустоты считают слабостью? Как забавно. Но оставим наши споры и особенности восприятия, старик. Прямо перед нами и несколько выше притаилось существо, не обладающее никаким сознанием и пышущее силой в самом прямом смысле этого слова.

— Знаешь что, любезный, я право…

Эта дискуссия оказалась прервана ударом грома. Молния, родившаяся в самом сердце клубящегося над их головами облачного острова, зазмеилась вокруг, расцветив их самих и полумрак вокруг желтыми и белыми ветвящимися сполохами. От грохота люди оглохли и оказались вынуждены зажмуриться. Иир'ова яростно зашипел и бросился в туман громадным прыжком, и вмиг растворился в дымке. Потом обрушилась темнота. Во тьме появился тот, о существовании которого предупреждал колдун: в паутине небольших — искрящихся молний сверху спускалось извивающееся змеевидное тело. Тварь словно бы плыла среди облаков, неторопливо снижаясь над упавшим и недвижимым Ушаном. Вагр и Аграв одновременно рванулись вперед, вытаскивая оружие, но тут же клочья опускавшихся облаков наполнились ветвящимися разрядами, которые принялись жалить побратимов, словно шершни. Вагр остановился, как вкопанный, а Аграв совершил еще несколько шагов, но упал, сраженный голубой молнией, ударившей его в солнечное сплетение. Остальные благоразумно остались на месте и беспомощно наблюдали, как обитатель облаков снижается и зависает над желтым телом лемута. Метс, понимая, что в странном тумане резко двигаться нельзя, медленно потянул из ножен кинжал и приготовился метнуть его в свернувшееся спиралью тело. Однако обнаженный клинок мгновенно накалился и обжег пальцы, а северянин от неожиданности выпустил оружие из рук. Неестественно долго падал нож сквозь темную дымку, разбрасывая искры, словно его лезвие скрежетало по кремню. Наконец кинжал с сочным хрустом вошел в податливую зелень под ногами и с чавканьем исчез в черной лунке.

Толстый змей с алым ребристым гребнем, идущим от безобразной морды до кончика хвоста, издал утробный рев, наполнивший весь туманный островок, и распахнул беззубую пасть. Он был значительно тяжелее на вид и длиннее Ушана раза в три. Казалось невероятным, что этот колосс висит в разреженном облаке, словно перышко над пылающим костром в безветренную погоду.

— Я не могу остановить его, — простонал эливенер, беспомощно наблюдавший, как пережевывающая воздух пасть слепого змея опускается к голове Ушана. — У него, действительно, нет никакого сознания. Это настоящий червь, который движется каким-то колдовским способом.

— Старик, развяжи мне руки, — прокаркал адепт Зла, медленно приближаясь к отцу Вельду. — Я не убегу и не причиню вам зла. Ушастый шакал мне симпатичен не меньше, чем тебе. Ну же, сейчас будет поздно! Только я понимаю природу этой твари. Решайся!

Вельд выхватил из ножен лежавшего без движения Аграва нож. Немедленно вокруг руки седобородого образовался шлейф из голубых и желтых разрядов, но старик решительно полоснул по веревкам, удерживающим руки колдуна, и тут же со стоном выпустил раскалившийся клинок. Некромант плавно поднял кисти к глазам и дунул на них.

От адепта к слепому червю двинулся шипящий зеленый шар величиной с кулак. Молнии возникали вокруг него, и тут же втягивались внутрь колдовского творения слуги Нечистого, от чего округлый кокон только раздувался.