Выйдя из ворот замка, Дримм некоторое время просто стоял, отстранено созерцая дорогу перед собой, а потом, встряхнувшись как пес и погладив мгновенно повторившего его движение Послушного, отправился по дороге вниз. Через пару минут фейри с питомцем достигли невысокого палисада, что окружал скалу, на которой и располагался замок, и без проблем миновав ворота, вышли в город.

Дримм не торопясь шел по городу и грустил -- мысли об Элики и осознание того, что они скорей всего виделись в последний раз, на какое-то время вытеснили даже не оставлявшие его все последнее время думы о судьбах мира, не говоря уж о более близких делах, вроде уже набравшей ход и несущейся как локомотив с обрыва операции '' Серебряные горы''.  Времени у него было навалом (целых три дня), настроение ни к черту, и Дримм, сам не зная почему, поддался порыву и зашел в местный аналог цирка, располагавшегося в поставленном посреди площади большом зеленом с золотом шатре. За вход Дримм заплатил два медяка, еще столько же за Послушного и некоторое время старательно и дисциплинировано созерцал выступление акробатов, жонглеров и борцов,  пытавшихся развлечь разнообразную и в отличи от грустного фейри по-настоящему искренне веселящуюся публику. Дримм даже купил себе орешков и пива  и попытался отвлечься-- не получилось: ни зрелище, если честно довольно убогое, ни неплохое пиво, ни по-настоящему вкусные орешки не смогли его отвлечь. Примерно через полчаса фейри, скормив остатки орешков Послушному и даже не досмотрев представление, вышел из шатра на воздух. Дримм решил уходить из города -- все равно здесь ему больше нечего делать, а лес и природа вообще всегда действовали на него успокаивающе, у него есть три дня -- навалом времени, чтобы успокоится и собраться с мыслями перед встречей с королем. Приняв решение Дримм все же отправился сперва  на местный рынок затариться перед дорогой и заодно где-нибудь перекусить -- обед в замке был конечно красив и прекрасно сервирован, но совершенно не насытил фейри, всю ночь, утро и часть дня кувыркавшегося с бывшей подружкой.

Дела и мысли о еде немного отвлекли Дримма, и он более целеустремленно зашевелился, постепенно сбрасывая хандру. Позже он и сам удивлялся такому приступу сентиментальности совершенно несвойственному ему ранее, что едва не выбил его из обоймы. Списал на все еще продолжавшееся слияние фейри и человека-игрока -- такое уже бывало и не раз, и каждый раз по-новому, так что подготовиться не удавалось -- на  все случаи не подстрахуешься -- это ведь собственная душа, а не какой-нибудь внешний враг.

Рынок с его шумом, сутолокой и громким иногда матерным говором, звучащим на тысячи языков (может и не на тысячи, но на сотни точно) оказался прекрасным лекарством от душевных терзаний и если уж не излечил Дримма полностью, то хотя бы загнал переживания на время в глубину. Купив все что нужно, он не стал далеко ходить, а решил заправиться прямо здесь, в  небольшом расположенном прямо под открытым небом заведении на окраине рынка, уселся за живой росший прямо из земли столик и сделал заказ как себе, так и Послушному. Долго ждать ему не пришлось, прислужница-человек быстро принесла ему заказанные блюда и напиток из кленового сока, а Послушному кусок сырой мясной вырезки. Ел Дримм не торопясь, тщательно пережевывая пищу под аккомпанемент местного лабуха  -- молодого эльфа с грустными глазами, пытавшегося наяривать какую-то веселенькую мелодию.

Рассказ был по-детски сумбурный со множеством ненужных подробностей, переживаний и впечатлений самой девочки, но суть Дримм уловил: отец и мать детей жили  сопровождением торговых караванов, отец был проводником и охотником, проверявшим безопасен ли путь и снабжавшим караван свежей дичью, мать лечила лошадей и других ездовых животных, а также готовила на всех; в последнем походе караван задержался и пришел позже положенного срока и как-то так получилось (девочка не знала или просто не понимала подробностей), что в этом винили ее отца и мать и требовали с них неустойку.