Мишени снова отнесли назад. Теперь Кебра едва различал свою. Он протер глаза, набрал побольше воздуха, прицелился наугад и выстрелил. Он не видел, куда попала стрела, но один из судей крикнул: «Белое!» Кебра испытал облегчение от того, что хоть куда-то попал — 179 против 170.

Дирайсу, чтобы победить, понадобится золото. Кебра отошел назад. Зрители теперь вопили что есть мочи.

Ну, пожалуйста, промахнись, думал Кебра, желавший сохранить свое первенство больше всего на свете. Грудь ему стеснило, дыхание сделалось учащенным. Увидев в толпе Ногусту, он попытался улыбнуться, но улыбка вышла похожей на оскал черепа.

Дирайс вышел к черте и натянул тетиву. Он стоял прочно, как скала. Сердце Кебры гулко колотилось. Может ли быть так, чтобы человек попал в золото три раза кряду? Тут важно все — малейшее дуновение ветра, малейший изъян самой стрелы или ее оперения. Золотой кружок отсюда кажется не больше кулака, и расстояние велико — шестьдесят шагов. Кебра и в лучшие свои годы на таком расстоянии попадал в цель лишь четыре раза из пяти — а этот вентриец не столь искусен, как был он в молодости. Три из пяти, два из пяти, не более. Праведное небо, да промахнись же ты!

Дирайс уже собрался отпустить тетиву, и тут над толпой вдруг взмыл, громко хлопая крыльями, белый голубь. Дирайс, вздрогнув, выстрелил слишком поспешно, и его стрела вонзилась в серебро. Победителем турнира стал Кебра.

Как ни странно, радости он не почувствовал. Толпа бурно ликовала, но он смотрел только на Ногусту. Чернокожий стоял, точно каменный, а Дирайс отвернулся и не стал поздравлять Кебру.

— Постой! — приказал Кебра, взяв его за локоть.

— Чего тебе? — огрызнулся вентриец.

— Я хочу, чтобы ты выстрелил еще раз.

Удивленный Дирайс вместе с Кеброй вернулся к черте.

— В чем дело? — спросил один из судей.

— Голубя выпустили нарочно, и я прошу Дирайса повторить свой выстрел, — сказал Кебра.

— Ты не можешь просить его об этом. Последняя стрела уже пущена, — возразил судья. К ним подошел король, и судья объяснил ему, что происходит.

— Ты уверен, что хочешь этого? — спросил Кебру король, чье лицо из веселого и добродушного сделалось холодным. — Мне кажется, это неразумно.

— Я был первым стрелком пятнадцать лет, государь. Я побивал всех, кто стоял у черты вместе со мной. Побивал своим мастерством. Свист и улюлюканье, конечно, вещь неприятная, но настоящий стрелок должен быть выше этого. Голубь — дело иное. Такой шумный, внезапный взлет хоть кого собьет с цели. Его выпустили нарочно, чтобы помешать стрелку, и затея удалась. Я прошу вас, государь, позволить ему выстрелить повторно.

Сканда вдруг ухмыльнулся, снова став на миг прежним королем-мальчиком.

— Ладно, будь по-твоему. — Король вспрыгнул на ограждение и прокричал: — Победитель требует, чтобы его противнику дали пустить еще одну стрелу. И чтобы здесь было тихо, пока он стреляет. — Он соскочил наземь и сделал знак Дирайсу.

Вентриец натянул тетиву и послал стрелу прямехонько в золото.

У Кебры упало сердце. Он молча смотрел, как вентрийские солдаты, высыпав на поле, поднимают Дирайса на руки.

— Ох и дурак же ты, — шепнул, подойдя к нему, король. — Хотя и поступил благородно.

Сканда передал ему Серебряную Стрелу, и Кебра стал ждать, когда ликование противной стороны немного утихнет. Дирайса опустили на землю, и он, низко поклонившись Кебре, сказал:

— Этот день я буду помнить всю свою жизнь.

— Я тоже, — ответил Кебра, вручая ему стрелу.

—Я сожалею, что зрение тебя подвело, — с новым поклоном молвил вентриец.