— По сегодняшнему курсу… — Рой делает вид, что на секунду задумывается, перемножая числа в уме. Но на самом деле он помнит: это число он вычислил еще полчаса назад. — Примерно сорок девять тысяч восемьсот.

— Сорок девять восемьсот, — повторяет Фрэнки. — Сделка, на которую мы идем, обеспечит вам на курсовой разнице почти двадцать штук баксов только за то, что вы всего лишь слегка отсидите здесь свою задницу и заодно поможете моему другу выйти из затруднения. Представляете, сколько людей были бы счастливы словить такую удачу…

Фрэнки продолжает, дружелюбно похлопывая Чака по спине. Он говорит и говорит, а в это время Анджела входит в бар. Рой вскидывает брови. Она идет по залу. В правой руке у нее дипломат. Простой, черный, гладкий. С золочеными замочками. Рой делает незаметный взмах рукой. Она останавливается за несколько столиков от них.

— Я понимаю, у меня состояние близкое к паранойе, — говорит Чак. — Я знаю. Но откуда все взялось? Скажите, чьи это деньги?

На лице Фрэнки появилось выражение скептицизма:

— Чьи… вы, по-моему, разыгрываете меня.

Рой не обращает внимания на Фрэнки. Это как раз та часть сценария, в которой персонаж-приманка должен отойти в тень. Он привел клиента, и теперь нужно передать его в руки того, кому надлежит завершить дело. Но правильный уход со сцены Фрэнки не дается; в таких ситуациях у Роя постоянно возникает ощущение, что он силой вырывает у партнера управление операцией. Наверное, в следующий раз им стоит поменяться ролями. Хотя сомнительно.

— Эти деньги оказались лишними, — объясняет Рой. — Неучтенными. Плавающими вне бухгалтерских книг, как слой сливок на молоке.

— И вы просто… сняли его? — предполагает Чак. Он входит в суть дела, глаза его оживляются и сверкают.

— Ну конечно. Конечно.

К их столику приближается официантка с бокалом мартини на небольшом подносе. Рой поднимает правую руку и чешет нос. Удивительно точно рассчитав время, Анджела возникает перед их столиком одновременно с официанткой, а когда та наклоняется и ставит перед Роем заказанный мартини, Анджела, пользуясь ее телом, как ширмой, ставит свой дипломат на пол у ног Роя.

Когда официантка отходит, Чак достает свои деньги. Он уже решился и сейчас подкрепляет свое решение:

— По вашим словам, это — присвоение денег, прошедших все банковские фильтры.

Рой просто обожает, когда они сами предлагают термины, кажущиеся им наиболее верными. Люди избегают и сторонятся тебя, если ты совершаешь обычный хулиганский поступок, но, если дело касается интеллектуального мошенничества, тут уж они желают быть с тобой на равных вплоть до самого последнего процента.

— Можете называть это так, если вам нравится. Поймите, я мог бы оставить эти деньги при себе, но я никак не смогу их использовать, потому что банк следит за каждым моим шагом. Аудиторы и сотрудники службы безопасности не спускают с меня глаз. Стоит мне обменять хоть один песо, они сразу же будут знать об этом.

До Чака дошло:

— Ага, а если мы совершим обмен здесь, так как мы…

— Этого им знать не обязательно. Вы можете забрать эти фунты, уехать с ними куда вам будет угодно и там обменять их. Кстати, пункт обмена есть и в аэропорту, тут неподалеку.

— Лучше им не пользоваться, — говорит Фрэнки.

— Конечно, нет, — поддерживает подельника Рой. — Но для него это в принципе безопасно. За ним-то не следят.

Чак полагает, что дело сделано, а Рой делает вид, будто торопится.

— Ладно, — говорит Чак.