У берега не было ни одной лодки, когда «Гальинета» и «Мориче» подошли к деревне.

Что же вынудило индейцев покинуть эти места? Мириады комаров делали эти места абсолютно непригодными для житья, и все огни Дуиды не в состоянии были уничтожить проклятых насекомых.

На путешественников обрушилось такое количество комаров, что не спасали даже противомоскитные сетки. Искусаны были все — и пассажиры, и матросы, и даже племянник сержанта Марсьяля, которого на этот раз дядюшке не удалось защитить. А потому Парчаль и Вальдес еще до рассвета на шестах отвели пироги от берега, чтобы дожидаться утреннего ветра посередине реки.

Ветер поднялся только к шести утра, и два часа спустя пироги достигли устья одного из правых притоков Ориноко, Игуапо. Жак Эллок не выказал ни малейшего желания исследовать Игуапо, точно так же, как до этого он пренебрег возможностью изучать Кунукунуму и Касикьяре. А Жермен Патерн воздержался и от напоминания о поручении министра народного образования, и от дружеского подтрунивания.

Но у Жака Эллока и сержанта Марсьяля появился новый повод для беспокойства. У них были все основания опасаться, что местный климат начинает оказывать свое губительное воздействие на здоровье Жанны де Кермор, которая до сих пор благодаря свой силе, энергии и выносливости справлялась с тяготами путешествия. В заболоченных местах этого края свирепствуют эндемические лихорадки, и нет почти никакой возможности спастись от них. Жак Эллок, Жермен Патерн и сержант Марсьяль отличались завидным здоровьем, матросы были привычны к здешнему климату, а потому никто из них не ощущал его вредного воздействия. Но девушка вот уже несколько дней чувствовала какое-то недомогание, что не могло не встревожить.

Жермен Патерн сразу же узнал симптомы болотной лихорадки. У девушки пропал аппетит, силы ее убывали, и непреодолимая слабость вынуждала целыми часами лежать под навесом. Впрочем, видя тревогу своих спутников, она старалась, чтобы не огорчать их, казаться бодрой.

Может быть, Жермен Патерн ошибся в своем диагнозе, и недомогание девушки было временным; молодость в конце концов возьмет верх, и крепкий и выносливый организм Жанны сам справится с болезнью? И тем не менее тревога Жака и его спутников возрастала.

На ночь пироги остановились в устье левого притока Ориноко — Габаримы. Тут не было никаких следов индейцев баре, о которых рассказывает господин Шафанжон. Правда, сожалеть об этом не стоило: две единственные хижины Габаримы принадлежали в ту пору семье убийц и грабителей. Один из этой семейки был вождем племени, жившего тогда в Эсмеральде. Остались они негодяями или превратились в конце концов в порядочных людей? Никто теперь не мог дать ответа на этот вопрос. Деревня была пуста, и, стало быть, не у кого было получить хоть какие-нибудь сведения о банде Альфаниса.

На следующий день со свежими запасами мяса оленей, морских свинок и пекари лодки снова двинулись в путь. Погода стояла скверная. На пироги иногда обрушивались проливные дожди. Жанна очень страдала от этого ненастья. Несмотря на неустанные заботы друзей, состояние девушки не улучшалось, лихорадка не оставляла ее и даже усиливалась.

Извилистое русло реки, ширина которой в этом месте не превышала двухсот метров, изобиловало подводными скалами, что не позволило им в тот день миновать остров Яно, последний на пути к истокам Ориноко. На следующий день, двадцать первого октября, «Мориче» и «Гальинета», преодолев довольно сложные пороги, достигли к вечеру Рио-Падамо.