— Я бы хотел пойти с вами, — сказал Жан.

— Если я тебе это позволю, племянничек! — заявил сержант Марсьяль. — Но я думаю, что тебе лучше поберечь ноги для путешествия. Отдохни еще один день, как велит тебе врач.

Жак Эллок, конечно, был бы счастлив совершить эту прогулку вместе с девушкой, но он должен был признать, что сержант Марсьяль прав. Впереди была тяжелая дорога, и Жанне следовало воспользоваться возможностью отдохнуть еще один день.

— Мой дорогой Жан, — сказал он, — ваш дядя совершенно прав. День отдыха прибавит вам сил. Мы с Вальдесом справимся одни.

— А натуралист вам, стало быть, тоже не нужен? — поинтересовался Жермен Патерн.

— Натуралист вряд ли поможет в поисках аборигенов, — ответил Жак. — Так что оставайся здесь и собирай травки на опушке или у берега.

— А я буду помогать вам, месье Патерн, — добавил Жан. — Может быть, вдвоем мы отыщем какие-нибудь редкие растения.

Уходя, Жак Эллок попросил Парчаля ускорить приготовления к путешествию. Они с Вальдесом рассчитывали вернуться часа через два, так как не собирались слишком углубляться в лес.

Попрощавшись с товарищами, Жак с карабином за спиной, а Вальдес с топориком за поясом двинулись на северо-восток и вскоре скрылись из виду.

Было девять часов утра. Солнце заливало лес огненными лучами, от которых, к счастью, предохраняла густая и сочная листва деревьев. На первый взгляд, лес казался пустынным, но некоторые признаки — помятая кое-где трава, сломанные ветки, еще свежие отпечатки следов — позволяли Вальдесу утверждать, что на правом берегу есть индейцы.

Вдоль берегов росли деревья самых разнообразных пород, многие из которых еще не встречались нашим путешественникам: банановые деревья, дубы, кобига, тыквенные деревья, марима, из коры которых местные жители делают мешки. Тут и там встречались разные виды молочайных, обычно растущие поблизости от морского побережья, а также муричи (деревья жизни), которых так много в дельте Ориноко. Из листьев этих замечательных деревьев индейцы делают крыши своих хижин, из волокон — нитки и веревки, сердцевина идет в пищу, а из перебродившего сока получается целебный напиток.

По мере того как Жак Эллок углублялся в лес, в нем просыпался инстинкт охотника. Морские свинки, ленивцы, пекари, белые обезьяны, тапиры попадались буквально на каждом шагу. Но они с Вальдесом не смогли бы донести столько дичи, а главное, лучше было не выдавать выстрелами свое присутствие. Вполне возможно, что в чаще скрывались кива, а напуганные их появлением гуахибо, услышав выстрелы, так бы и остались в своих укрытиях.

Жак Эллок и Вальдес молча шли по извилистой, едва различимой в траве тропинке. Трудно было сказать, куда она ведет. Ясно было одно: путь к миссии будет долгим и утомительным. Если бы пирогам удалось дойти до истоков Ориноко, то, возможно, оттуда дорога до миссии Санта-Хуана была бы не такой трудной.

Таким мыслям предавался Жак Эллок, в то время как его спутник, не позволяя себе отвлекаться, зорко вглядывался в лесные заросли в надежде отыскать хижину индейца, чья помощь была так необходима нашим путешественникам.

Они шли уже больше часа, когда Вальдес вдруг воскликнул: «Хижина!»

Действительно, в сотне шагов от них стояла жалкого вида хижина, напоминавшая по форме большой гриб. Крыша из пальмовых листьев почти касалась земли. Вход в хижину представлял собой узкое отверстие неправильной формы без двери.

Жак Эллок и Вальдес вошли внутрь хижины. Она была пуста.

В этот момент где-то совсем близко прогремел выстрел.

Глава VIII

ЮНЫЙ ИНДЕЕЦ

— Выстрел! — воскликнул Жак Эллок.

— И не дальше чем в тридцати шагах! — отозвался Вальдес.

— Может, это сержант Марсьяль решил поохотиться?

— Не думаю.