Он кинул револьвер, и Крис поймал его одной рукой. Барабан был пуст. Взвел курок, надавил на спуск.

– Туговат, – заключил Крис.

– Ничего, привыкнешь, – сказал Энди.

Поезд несся по бескрайним степям, пустой вагон шатало из стороны в сторону, и Крис стоял посреди вагона, широко расставив ноги для устойчивости.

– Не стой так, – говорил Энди, – а то тебе яйца отстрелят. Стой боком, если стреляешь с вытянутой руки. А с бедра тебе стрелять рановато. Итак, стой боком. Подайся вперед. Целься исподлобья. А теперь, мистер, засадите-ка мне две пули между глаз.

Раз за разом он выхватывал «бульдог» из-за пояса и наводил на Энди, который лежал напротив него, покуривая трубочку.

– Мимо, – говорил Энди, – пуля ушла выше головы. Мимо, рядом с ухом. Эта в грудь, но я же просил между глаз, братишка.

Однажды ночью Крис проснулся, когда вагон слишком долго стоял посреди непонятной тишины. Сквозь широкие щели он увидел ночное небо в таких крупных лохматых звездах, что они не помещались в щелях целиком. Такие звезды раньше он видел только у себя дома, на ночном берегу.

– Приехали, – сказал Энди.

Они выбрались из вагона. Нитка рельсов уходила за горизонт. Слева и справа размеренно дышала ночная степь. Вагон стоял в тупике у покатой дощатой платформы, с которой на него будут грузить скот. Пока животных не было видно. Не было, впрочем, и людей. Но это не огорчило Энди и Криса. Взвалив мешки за спину, они дружно зашагали по шпалам в сторону ближайшего банка.

Они шли две недели. За это время к ним присоединились уцелевшие компаньоны Энди Крофорда, те из них, кто не смог пережить разлуку с шефом и не податься на совсем уж дикий Запад: Лысый Мак, Толстяк Андерсен и другие. Особо выделялся рыжий Гуггинс. Он сразу же, с первой минуты, глубоко и искренне возненавидел Криса. Без объяснения причин.

Гуггинс никогда не обращался к нему. Если говорил о Крисе, то так, словно тот не стоял рядом. Никогда не ел и не пил рядом с Крисом, демонстративно пересаживаясь за общим столом, даже если это был не стол, а пустой ящик в завокзальных подворотнях.

Похоже, причина была в том, что они были ровесниками. Однако Гуггинс, прежде чем получить право разговаривать с самим Энди Крофордом, прошел тяжкий путь мальчика на побегушках, а Крису, как он считал, все далось даром. А может, это была и ревность, опасное чувство, толкающее людей на самые неожиданные поступки.

Когда все было подготовлено к потрошению банка и люди расставлены по местам, Гуггинс оставил свою позицию и появился возле Криса.

Крис стоял напротив входа в банк. Лысый Мак должен был обезоружить охранника на входе и положить нюхать землю, Крису полагалось стоять над лежащим охранником и держать над ним «бульдог» для пущего страху. Лысый Мак еще не подошел, а вместо него вдруг появился Гуггинс. Он встал за спиной Криса и прошептал: «Не поворачивайся». В следующий миг Крис услышал щелчок курка.

Он застыл, не понимая, что происходит. Сбоку от него вытянулась рука Гуггинса, в ней был револьвер. Гуггинс выстрелил в сторону охранника и убежал.

Охранник выхватил револьвер и выстрелил в Криса. В следующий миг Крис увидел, что охранник сложился пополам, шляпа его упала на землю и встала донышком вниз, как у нищего попрошайки. А охранник стоял, согнувшись и шатаясь, неловко переступая соединенными в коленях ногами, и, наконец, повалился. И только теперь Крис обнаружил в своей руке зажатый «бульдог».

Ограбление было сорвано, Гуггинс исчез. Энди ругался страшными словами. Но Крис не обижался. Он уже научился никогда ни на кого не обижаться. И сейчас он не ставил себе целью обидеть напуганных крестьян. Он хотел, чтобы они снова ощутили себя мужчинами.