— А как с протоколом по обыску? Готов? Акты изъятия химикалий переписаны? Подшиты? (Шумилов едва успевал кивать). И когда будут результаты анализов лекарств и реактивов покойного?

— Подождем денька два-три, Вадим Данилович.

— Что так долго? Надо скорее, дело нерядовое…

Только вчера был разговор о том, сколько времени потребуется для исследования веществ из домашней лаборатории покойного, а теперь драгоценный шеф делает вид, будто все позабыл. Может, и вправду позабыл?

— Там ведь целый шкаф этих склянок, — заметил Шумилов.

— А как насчет бумаг? — мысли шефа совершили полный круг и вернулись к точке, с которой начинали движение.

— Обычные записки от приятелей, две тетрадки с химическими формулами — ничего особенного. Но… нашлось любопытное письмецо: барышня дает Николаю Прознанскому от ворот поворот. Датировано 18 марта, за месяц до смерти. Пока фамилия ее нам неизвестна, — Шумилов положил перед Шидловским надушенный листок.

Нацепив на переносицу пенсне, которое смотрелось, как нечто инородное на отечном лице помощника окружного прокурора, Вадим Данилович сначала понюхал край листа и только затем пробежал глазами текст. Задумавшись на несколько секунд, он произнес:

— «Гранжан», во французском магазине Дюрема на Литейном стоят пять рублей грамм. М-да, надо про девицу эту разузнать и друзей его аккуратно расспросить. Тут такое дело… — он неожиданно для Шумилова понизил голос и заговорил с серьезной почтительностью, как о чем-то чрезвычайном, — вчера Прознанский-старший такое мне порассказал!.. В начале апреля в Канцелярию градоначальника пришло анонимное послание: якобы Николай Прознанский состоит членом радикальной молодежной группы. Сами понимаете, Алексей Иванович, дело это нешуточное, особенно в свете недавних событий.

Шидловский пронзительно глянул в глаза Шумилову, словно оценивая, понимает ли тот, как осложняется дело. Увиденное не вполне устроило помощника окружного прокурора, поскольку Шидловский поспешил объяснить:

— Я имею ввиду январский выстрел Засулич, ведь и времени прошло всего ничего! Может, при других обстоятельствах никто и внимания бы не обратил на анонимку, да только не теперь. Да и папаша юнца, полковник Прознанский — видная фигура нашей тайной полиции, это не следует упускать из вида. Шутка ли — обеспечивает безопасность высочайших персон! А от этих радикалов всего можно ждать, у них же ничего святого! — голос Вадима Даниловича опустился до возмущенного шепота. — Ну, сами понимаете, поднялся переполох, занялись официальной проверкой сообщения, а заодно и неофициальной, подняли на ноги агентов, осведомителей… Прознанского вызывал правитель Канцелярии градоначальника Сергей Федорович Христианович на, так сказать, доверительную беседу. Правда, никаких следов этой самой молодежной группы пока не обнаружено.

Шидловский опять взял паузу, испытующе глядя в глаза подчиненного.

— А теперь вот странная смерть мальчишки. Сначала анонимка, а меньше чем через три недели — отравление. Кто знает, может статься, умер он неспроста. Быть может, мы еще увидим в этом деле руку радикалов-нигилистов, будь они неладны. Помните дело нечаевцев? Те ведь тоже своего дружка убили. И ведь ни за что ровным счетом. Мол, выйти хотел из организации, хотя на самом деле не думал Иванов порывать с Нечаевым. Ох, смутные времена!.. Короче, так, Алексей Иванович: поезжайте в Канцелярию градоначальника, испросите у них эту анонимку или копию. Хотя, пожалуй, лучше я сам поеду. Документ важный, вам могут не дать. Надо будет его к делу приобщать. Николай-то ведь не мог принять яд по неосторожности, уход за ним был аккуратный. Значит, был злой умысел, — Шидловский задумался, глядя в окно и рассуждая вслух.