– Не смешно. Пойду посмотрю, может, кто другой смешнее пошутит.

– Вай, ну зачем так? По двадцать пять тебе достаточно весело, младший цыганка с волантера?

– Я младший механик. А цыганка я потому, что меня торжественно приняли. За помощь табору. И двадцать пять всё ещё не смешно.

– За какие грехи Дорога наказала меня таким покупателем? Двадцать три, или называй своя цена!

– Восемь за метр, – быстро сказала Васька.

– Вах, какая трагедия! – всплеснул руками продавец. – Такая маленькая и уже сумасшедшая! Кто твои родители, почему они не заперли тебя в мягкий комната, чтобы ты не бродила по рынку и не пугала честных торговцев? Девятнадцать!

– Мой папа – капитан волантера и военно-морской офицер! Девять!

– Наверное, он слишком долго был в плавании и не воспитал тебя подобающим образом! Семнадцать, и учти, что ты уже оставила моих детей голодными!

– Судя по вашему возрасту, вашим детям давно пора зарабатывать самим! Девять с половиной!

– Я, конечно, имел в виду внуков, которых ты хочешь оставить без сладкого. А они его заслужили, клянусь! Слава Искупителю, они не такие противные как ты, девочка! Пятнадцать, и это крайняя цена!

– Я противная? Это вы ещё моего брата не видели! Десять!

– Великое Мироздание! У тебя и брат есть? Теперь я понимаю, почему Мультиверсум гибнет – два таких монстра в одной семье! Четырнадцать, и это уже грабёж!

– У меня есть даже кот. И мама. Но всё равно десять.

– Вай, девочк, десять уже было! Ты должна сказать «одиннадцать», мы торгуемся!

– А я не дам больше десяти. Вот триста за всё, – она выложила на стойку стопку лёгких белых монет. – И мы оба знаем, что это гораздо больше, чем вы заплатили сборщикам.

– Девочк, слюшай, кто так торгуется? И ты совсем не учитываешь накладные расходы! Ты думаешь, содержать этот лавка совсем ничего не стоит? Да я пойду по Мультиверсуму с протянутой рукой, если меня будет так обирать каждый ребёнок!

– Я не ребёнок, мне почти шестнадцать.

– Давай свои триста, – буркнул продавец. – Ишь, шестнадцать ей. Сопля этакая.

– Кстати, – раздался голос за Васькиной спиной. – По местным законам в шестнадцать наступает совершеннолетие. Ты знала?

Василиса обернулась. Худой чернявый парень в круглых чёрных очках с металлическими боковушками, немного похожих на винтажные сварочные, держит за руль пыльный велосипед и улыбается.

– Нет, – ответила она, – не знала. Я тут совсем недавно.

– Я Данька, Даниил.

– Василиса. И если этот лавочник будет вот так отмерять тридцать метров, то я не поленюсь перемерить!

– Очень глазастый девочк! – пожаловался продавец. – И такой вредный! Ладно, вот тебе ещё метр сверху! Довольна, разорительница моей торговли?

– Спасибо, было приятно иметь с вами дело, – Васька подхватила с прилавка массивный моток кабеля.

– Вешай на руль, – сказал парень. – Помогу отвезти.

– Спасибо. Тут недалеко …

– Слушай, ваш волантер видно из любой точки города! Он же над площадью висит!

– Ой, точно, – рассмеялась Василиса, – я и не подумала. Вот я балда!

– Ты так классно с ним торговалась! Я прям заслушался, – сказал Данька, ведя велосипед рядом.

– Это я у цыган нахваталась, пока с табором кочевали. Вот кто действительно умеет, а я так…

– А ты правда цыганка?

– Honoris causa1.

– Ого, ты знаешь латынь?

– Ого, ты понял, что я сказала?

Они посмотрели друг на друга и заржали хором.