— Спи спокойно, — сказал Скай, глядя на распростертого на кровати человека.

Но Скай, объятый глубоким сном «путешественника», конечно, ничего не сказал в ответ.

Маццери, по-прежнему живший в нем, хотел мчаться, рассекая бродящие по городу толпы людей, навстречу судьбе, так чтобы ветер свистел в ушах. Но Скай заставил себя двигаться не торопясь.

Он поспел как раз вовремя. Студенты потоком спешили на бой колокола в столовую, и ни один привратник не остановил Ская, когда тот проходил через главные ворота Тринити-Холла. Вместе с толпой он направился к зданию, вошел в ту же дверь, что и все, но повернул не направо, откуда несся звон посуды, а прошел вперед и через другую дверь вышел в Невилс-корт. Он подождал, когда мимо пробегут последние желающие отужинать, и, только когда эхо их шагов затихло наконец вдали, спустился по ступенькам и двинулся по коридору к месту встречи.

Скай дрожал от холода. Он был одет, как обычно на охоте, во все черное. Но футболка и джинсы не могли защитить от проникающей сквозь арки речной сырости.

Прислонившись к последней в ряду колонне, Скай наблюдал, как исчезают лучи заходящего солнца и окрашенные в красный цвет каменные столпы постепенно окутывают тени. Вскоре солнце зашло, теперь в зал проникал лишь свет из окон далекой столовой. Тишину нарушали голоса ужинающих студентов.

Она может появиться в любой момент — они могут появиться. Подошло время начинать.

Скай выдвинулся из-за колонны, прошел наискосок три каменные плитки в направлении внутренней стены и остановился, не доходя до нее нескольких шагов, затем вынул из кармана руну.

— Иса, — произнес он, — вызов.

Положив камень на землю, Скай шел вдоль стены, пока не оказался в точке, удаленной от колонны так же, как и первая, где лежала Иса. Там он разместил другой камень.

— Гебо. Дар.

Несколько секунд Скай рассматривал получившийся равнобедренный треугольник. Дальше он принялся выкладывать второй такой же: пройдя вперед, опустил на землю следующий камень.

— Кеназ. Факел.

Настала очередь предпоследней руны из расклада Ская.

— Беркана. Искупление, — прошептал он с облегчением, оставляя кругляшок.

Это означало, что последней руной станет именно та, которая и должна была, по замыслу Ская, завершить рисунок.

— Наутиз. Руна судьбы, — сказал он, кладя камень и дочерчивая таким образом одновременно второй треугольник и пятиконечную звезду — пентаграмму.

И в этот самый момент появилась она. Скай уловил ее — прежде чем увидел — обострившимся, как и прочие чувства, слухом. Тихий скрежет когтей о металл.

Что-то зашевелилось в густых тенях в дальнем конце двора, проскользнуло в отверстие решетки в верхней части железных ворот, задержалось там на мгновение, а потом прыгнуло и бесшумно приземлилось на мягкие лапы. Негромко рыкнув, рысь направилась по проходу между каменными колоннами к тому месту, где стоял Скай.

— Кристин, — тихо позвал он, выступив из мрака.

Из темноты показался комок шерсти и ринулся на него. В мгновение, когда большая кошка летела на Ская, а он, пошатнувшись, делал шаг назад, в голове промелькнула запоздалая мысль — а не совершил ли он чудовищную ошибку? Что, если Сигурду все известно и это дед бросился на него, готовясь вонзить в горло клыки и острые как бритва когти? Но из открытой пасти выскользнул шершавый язык, и рысь принялась радостно облизывать щеки юноши. Следом послышался хорошо знакомый голос.

— Скай! — крикнула Кристин.

Оклик исходил прямо из горла животного, губы при этом не шевелились.