Потифер изложил свой план:

— Мы направим гонцов к правителям Файюма и иных номов. Они не должны быть сговорчивыми с посланцами Камоса. Это в первую очередь. И заготовишь письма для них ты, Тотрес.

— Я?

— Ты!

— Но если письма попадут в руки фараона? Он прикажет содрать с меня кожу с живого!

— Но ты всего лишь писец. А письма будут не от тебя, а от княгини Яхх! Она станет говорить, а ты лишь записывать её слова на папирус.

Писец успокоился:

— Если так, то я с вами! Но станет ли великая княгиня говорить такое?

— Ты поглупел, Тотрес. Она не станет говорить, ибо она всего лишь женщина. Но ты станешь писать. Ты понял меня?

— Но я стану писать все, сказанное княгиней?

— Она будет уверена, что сама тебе это сказала.

— И как её уверить в этом, Потифер? — спросил писец.

— Об этом стану беспокоиться я, Тотрес. Но это лишь наша первая задача. Может так случиться, что наш фараон все равно станет побеждать и тогда нам стоит решительно стать на его пути!

— Как? — в один голос спросили Асенеф и Тотрес.

— Отправить его в мир Осириса! И подарить корону сыну Яхх принцу Яхмосу!

Тотрес хихикнул в ответ и сказал:

— Взгляды принца не отличаются от взглядов фараона!

— Это пока! — возразил Потифер. — Но он сын своей матери, и княгиня имеет на него влияние. А я имею влияние на княгиню…

* * *

На следующий день писец Тотрес, как поверенный во многие государственные тайны, был призван в дом княгини Яхх.

Княгиню окружали семь рабынь. Ей делали маску для свежести лица. Первая девушка сняла с лица и шеи Яхх белую массу. Вторая покрыла лоб и щеки знатной женщины белилами. Третья готовила пышный парик. Четвертая держала наготове большое бронзовое полированное зеркало. Остальные готовили украшения.

Когда туалет Яхх был завершен, к ней пустили писца.

— Рад приветствовать прекрасную госпожу, — низко поклонился Тотрес.

— Тотрес, писец и сын писца, — она осмотрела худую фигуру.

— Это я, моя госпожа.

— И ты славишься как составитель хитрых писем?

— Готов услужить моей госпоже, — поклонился писец.

— Мне нужно составить письма номархам пяти номов. И в этих письмах должно быть мое послание, понятное лишь номархам. Ты уже знаешь, о чем я хочу писать и, наверное, уже придумал, как это сделать? Потифер хвалил тебя за острый ум. Думаю, что он не ошибся.

— Можно составить такие письма, моя госпожа. Упомянуть стоит об их наследственных правах. Это в самом начале. Такой слог есть всего лишь дань уважения к номархам. Так писали письма и фараон Секененра II и князь Секененра I и дургие властители фиванского дома. Потому здесь нет ничего, что может быть неверно истолковано.

— Хорошо! Но что дальше?

— Дальше, моя госпожа, следует напомнить, что великий фараон Секененра II, всегда чтил права и вольности номархов и советовал защищать их от любых посягательств. И моя госпожа, как супруга божественного фараона Секененра, чтит его священную волю, и всегда будет заботиться о том, чтобы этой волей не пренебрегал и её сын, принц Яхмос, если богам угодно будет даровать ему когда-нибудь корону Верхнего Египта.

Тотрес рассказал все, что желала слышать княгиня, и обещал, что завтра он принесет папирусы с написанными письмами для запечатывания печатью с перстня великой княгини…

* * *

Затем княгиню Яхх навестил Потифер.

— Я осталась довольна твоим писцом, Потифер.