— Ну да… — Глаза Полли вдруг загорелись. — А почему бы мне не поехать вместе с вами, Ричард? Я ведь тоже собралась в Уилтон-Хаус! А Николас присоединится к нам, когда отвезет свою невестку. — Она с надеждой смотрела то на лорда Де Винтера, то на Ника. И затем добавила тихо: — Я не доставлю никакого беспокойства.

Ричард улыбнулся:

— Дорогая моя, я был бы счастлив проделать этот путь вдвоем, но даст ли нам Николас свое благословение?

— Я не стану возражать, друг мой, — сказал Николас. — Если хочешь иметь дело со столь своенравной девчонкой, воля твоя. Но позволь мне заранее выразить тебе мои соболезнования. Впрочем, особых забот у тебя с ней не будет: она ведь возьмет с собой Сьюзан, и тебе, таким образом, не придется выполнять роль няньки.

— Скажете еще тоже! — воскликнула Полли. Щеки ее порозовели. — Разве я давала вам повод…

— От тебя всего можно ожидать, дорогая моя, — прервал ее Ник. — А между тем терпение мое не безгранично. И если ты и впрямь собираешься ехать с Ричардом, то зови Сьюзан и начинай укладываться.

— Ну а я удаляюсь, чтобы не мешать, — деликатно заявил Де Винтер. — Завтра рано утром ты, Полли, должна быть готова к отъезду.

Когда дверь за ним захлопнулась, Полли виновато взглянула на Николаса прелестным взглядом милых очей.

— Я не хотела испытывать ваше терпение, любовь моя! И мне тяжело расставаться с вами на целых три недели!

В глазах ее, глубоких, как лесные озера, стояли слезы, подбородок дрожал.

Николас, не выдержав, бросился к ней, чтобы утешить, и в порыве всепрощения и страсти заключил ее в жаркие объятия.

В одно из июльских утр лорд Кинкейд и госпожа Уайт, не обременяя себя мыслями о зачумленной столице, ехали верхом через парк в Уилтон-Хаусе. Полли сидела на спокойной пегой кобыле.

— Я не хочу, чтобы вы держали мою лошадь за поводья, — раздраженно сказала она. — Вы обещали, что будете учить меня верховой езде, а в действительности я сижу, как кочан капусты на грядке, в то время как вы ведете мою лошадь!

— До тех пор пока ты не перестанешь сидеть вот так, как… капуста, я просто не смогу отпустить поводья, — ответил Кинкейд спокойно, зная вполне определенно, что слова его вызовут горячий протест. Так оно и случилось.

— И вовсе я не похожа на капусту!

— Извини, Полли, но мне показалось, ты только что сама сказала мне это.

— Вы несносны! Я могу направлять эту глупую лошадь и вперед, и вправо, и влево и даже остановить. Когда же вы позволите мне проделывать все это самостоятельно?

— Когда увижу, что ты уверенно держишься в седле, — произнес Ник холодно. — Ведь ты не хочешь упасть, не так ли?

— Вот еще! С чего вы взяли, что я собираюсь падать! Просто завтра будет соколиная охота, и мне хотелось бы поехать вместе со всеми, но только если вы не будете вести мою лошадь, словно я грудной младенец!

— Твое упрямство поразительно, — покачал головой лорд Кинкейд. — Чего ты стесняешься? Тебя же никто не учил верховой езде с самого детства. Между тем ты сможешь стать великолепной наездницей, если будешь слушаться советов.

Полли хмуро посмотрела на него из-под широких полей элегантной черной шляпы.

— Я не хочу, чтобы вы держали поводья! — настойчиво повторила она. — Я докажу вам, что и сама могу управиться с лошадью!

— Не сомневаюсь в этом. В конце недели, если мы будем заниматься ежедневно, ты сможешь показать мне, на что способна.

Полли обиженно поджала губы. В ее намерения никак не входило ждать до конца недели.