Он изобразил лицом полное недоумение. Кончилось все тем, что он снова отвернулся к пульту. На главный экран посыпались градом данные. Среди такого количества файлов можно было потеряться. У меня просто не хватило бы времени искать.

Тут на мостик вернулась Амарджагаль, и я понял, что мой час пробил. Освободив место за командным пультом, я тут же прибег к помощи языковой программы и задал ей тот же вопрос, с которым обращался к недоумевающему технику.

- Мы проводили осмотр и регистрацию повреждений,- бесстрастно перевел компьютерный голос.- Герметичность корпуса не нарушена.

- Но каков масштаб повреждений? - спросил я, ощущая жуткое неудобство от этого замедленного общения через компьютер. Это раздражало почти так же, как замедленная реакция «Гекаты» на управление. Время уходило катастрофически быстро… Я уже подумал о том, что лучше было бы вызвать на мостик Нодона.

- Недостаточно, чтобы пробить обшивку,- пришел ее ответ.

Я метался от отчаянья к безнадежности.

- Можно как-нибудь определить, сколько она еще выдержит?

- Кто выдержит? - был ответ.

- Обшивка! - компьютер перевел мои слова совершенно хладнокровно и буквально. Мне стало несколько стыдно за свою горячность, и я поспешил исправить положение, еще раз повторив всю фразу от начета до конца, уже более миролюбивым тоном.

Амарджагаль задумалась надолго: мне казалось, что истекает последний песок этого получаса, когда она ответила просто и лаконично:

- Нет.

Потом это же перевел компьютер, с небольшим запозданием. Я был в отчаянии, какое не овладевало мной еще никогда в жизни. Одно дело - рисковать собой, а тут так глупо вляпаться, принять команду над людьми и, стало быть, ответственность за их жизни в такой решающий момент!

Теперь до населенных жуками облаков нам оставалось каких-нибудь пятнадцать километров, а у меня до сих пор не было ни малейшего представления, как выбираться из этой передряги. Сдержав гнев и отчаянье, я вновь обратился к Амарджагаль через компьютер:

- Уходим по самой крутой кривой. Самой крутой, какая только возможна.

- Понятно,- передал мне ответ компьютер.

В черной ярости и негодовании покинул я мостик. Мы летели словно слепые щенята, из огня да в полымя, даже не имея понятия, как защититься. Ну что это за корабль, на котором не найти никакой документации! На полпути к лазарету меня озарила новая мысль: а какая, собственно, разница? Чего я, собственно говоря, всполошился? И я чуть не рассмеялся, когда все стало вдруг так просто и понятно. Ведь у нас все равно никакого другого выхода не оставалось.

Или мы погибнем, или прорвемся. Выбор сделан. Осталось только ждать разрешения судьбы и смотреть, как ляжет фишка.

Но все же давила неприятная тяжесть в желудке, от осознания неопределенности ситуации. И я принял позу фаталиста: пусть будет, что будет. Чему быть, того не миновать. Это самое лучшее решение, когда никак не можешь повлиять на ситуацию.

И все же мы могли еще принять меры предосторожности, на случай, если жуки прогрызут броню. Но какие меры? Оставалось только решить этот последний вопрос.

Фукс был без сознания. Маргарита сидела ко мне спиной, не сводя глаз с мониторов. Видно было, что ничего хорошего не происходит.

- Как дела? - машинально спросил я.

Девушка нервно оглянулась, видимо, застигнутая врасплох.

- Пока удалось стабилизировать его состояние. Но становится все хуже. Медленно, но верно. Мозг не хочет восстанавливать свои функции, несмотря на инъекции гормонов.

- Ты делаешь все, что можешь,- сказал я, пытаясь успокоить ее.

Но Маргарита покачала головой:

- Ему нужно гораздо больше, чем я могу дать! Если бы я только могла переговорить с каким-нибудь медицинским центром на Земле…

- А кто тебе мешает? - спросил я.