Ей душно, дурно, страстный жар в ней, словом,

                    Себя не чует, сок горит в грудях,

                       И слезы горькие у ней безмолвны

                       Льют, как ручей. В мозгу же - звуки домбры.

                    Тряхнет кудрями, схватит мальцу руку,

                    То в землю вперится, то в милое лицо,

                    Обнимет и прильнет, или даст волю другу,

                    Чтоб приласкал. То борется с юнцом,

                       Когда он рвется, рык издав дурной,

                       Персты замком слагает за его спиной.

                    И говорит: "Раз я тебя поймала,

                    В свой розовый, в свой бледный плен грудной,

                    Войди в мой сад олешком годовалым,

                    Пей с губ, пасись в кудрях, лижи, родной,

                       Соленые холмы грудей сухие,

                       А то спускайся в дол, где гейзеры златые!

                    Я - сад земной, во мне всего найдешь:

                    Мошок зеленый, хрусткий белый ягель,

                    Холмов и чащ моих прекрасна дрожь!

                    Олень, твой след здесь не сыскать собаке,

                       Войди в мой бурелом, как в родный дом,

                       И даже майской бури смолкнет гром!"

                    Презрительно Адонис осклаблялся,

                    Венере ямочки на щечках показал.