Он не свернул к храму, а повел Старка в глубь катакомб. Страшное возбуждение горело в нем, и этот свет и ужас передавались Старку. Треон неожиданно принял облик судьбы, и у землянина возникло ощущение, что его схватил какой то поток, неумолимо тащит, смахивая все со своего пути. И плоть Старка вздрагивала.

Наконец они достигли конца коридора. И там, в красной тьме, перед черной и закрытой на засов дверью сидела фигура. Гротескная, невероятно уродливая, так странно искаженная, что, по сравнению с ней, тело Треона казалось почти прекрасным. Но лицо фигуры было таким же, как и у статуи в храме, и у старой королевы. Глубоко ввалившиеся глаза все еще хранили мудрость. Одна из семипалых рук все еще казалась гладкой и нежной.

Старк отшатнулся. Эта фигура вызывала в нем физическую тошноту. Он хотел повернуть обратно, но Треон удержал его.

— Подойди ближе. Он мертв, забальзамирован, но у него есть сообщение для нас. Все это время он ждал, чтобы передать его.

Старк неохотно шагнул вперед, И вдруг фигура заговорила:

— Посмотри на меня. Посмотри и подумай, прежде чем захватить ту силу, что лежит за дверью!

Старк вскрикнул и отскочил назад. Треон улыбнулся.

— Так было и со мной. Но затем я выслушал это много раз. Он говорит не голосом, а внутри мозга и только в том случае, если человек перейдет запредельную границу.

Разумная часть мозга Старка обдумывала это. Мысль сообщение явно включалась электрическим лучом. Древние хорошо позаботились, чтобы их предупреждение было услышано и понято любым существом, решившим загадку катакомб. Мысль образ, переданная непосредственно в мозг, не знает границ времени и языка.

Старк снова шагнул вперед, и телепатический голос заговорил опять:

— Мы вмешались в тайны богов. Мы не хотели зла. Мы любили совершенство и хотели сделать все живые существа такими же безупречными, как наши дома и сады. Мы не знали, что нарушаем закон…

Я был одним Из тех, кто нашел способ изменять живые клетки. Мы пользовались невидимой силой, пришедшей из Страны Богов из за неба, и так приспособили ее, что могли строить из живой плоти, как гончар из глины. Мы излечивали хромых и увечных, восстанавливали рост, выпрямляли тех, кто выходил из яйца согнутым, и какое то время были как бы братьями самих богов. И я сам, даже я познал радость совершенства. А затем пришла расплата.

Клетка, измененная однажды, не останавливается в своем изменении. Увеличение шло медленно, и сначала мы просто не замечали его, а когда заметили, было уже поздно. Мы стали городом чудовищ. И сила, которой мы пользовались, принесла нам только вред, потому что чем больше мы старались привести чудовищную плоть к ее нормальному состоянию, тем больше стимулировали клетки к росту, пока, наконец, тела, с которыми мы работали, не стали похожи на сырую глину, расползавшуюся прямо на глазах.

Жители города, один за другим, убивали себя. А те, кто остался, осознали кару богов и свой долг. Мы все приготовили и впустили Красное Море, чтобы оно навеки скрыло нас от нашего рода и от тех, кто придет потом.

Но мы не уничтожили наши знания. Может быть, нам не позволяла наша гордость, но мы просто не в силах были сделать это сами… Может, другие боги, другие расы, более мудрые, смогут отбросить зло и оставить только благо. Потому что это благо для всех созданий — стать, если не совершенством, то по крайней мере, сильными и здоровыми.

Но ты, кто бы ты ни был, выслушай внимательно это предупреждение: если твои боги ревнивы, если твой народ не имеет такой мудрости и знаний, чтобы успеть там, где мы потерпели неудачу, — в контроле над этой силой — тогда не касайся ее! Иначе ты и весь твой народ станет такими же, как и я.

Голос умолк. Старк снова отступил назад и недоверчиво спросил Треона:

— И твоя семья игнорировала бы это предупреждение?

Треон засмеялся.