– Вы все-таки пришли мне на помощь! Впрочем, я в этом и не сомневалась. Я была уверена, что Сириус приведет вас… что он сумеет дать вам понять, что со мной случилось…

– Он действительно все мне объяснил, как мог, – негромко подтвердил маркиз.

– Я пыталась мысленно внушить вам, где я…

– Не знаю, ваши ли мысли послужили тому причиной, – проговорил маркиз, – но я нашел вас и, надо сказать, вовремя.

При этих словах Диона вздрогнула. Только теперь она ясно представила себе всю угрожавшую ей опасность. Снова спрятав лицо в плечо маркиза, девушка крепко сжала воротник его визитки.

Через заднюю дверь, выходившую в сад, маркиз внес Диону в дом, но, вместо того чтобы сразу подняться наверх, направился по коридору в главный холл.

Ночной слуга дремал в обитом кожей кресле, стоявшем у входа.

Заслышав звук шагов, он мгновенно вскочил и при свете нескольких свечей, тускло горевших в серебряных подсвечниках, удивленно уставился на хозяина, явно не ожидая увидеть его здесь в такой час.

– Принесите свечи в гостиную! – распорядился маркиз.

Пока лакей бегом бросился исполнять приказание, маркиз внес Диону в комнату. Вскоре два канделябра уже весело горели, освещая гостиную.

– Можете идти! – бросил маркиз, обращаясь к лакею, и тот мгновенно ретировался.

Только теперь, впервые за все это время, Диона робко подняла глаза на маркиза.

Волосы девушки в живописном беспорядке падали ей на плечи, а в огромных глазах отражался огонь свечей. Прерывающимся шепотом, словно сама этому не веря, она проговорила:

– Вы спасли меня! Вы меня спасли…

– Да, спас, – спокойно подтвердил маркиз.

Он опустил Диону на пол, но его руки по-прежнему обнимали ее за плечи. Неожиданно он привлек девушку к себе и прижался губами к ее губам.

Это было так чудесно, что слезы выступили у Дионы на глазах.

Маркиз целовал ее настойчиво и страстно, словно все еще не верил, что она рядом с ним и в безопасности, и хотел убедиться, что вновь обрел ее.

Поцелуй его был так чудесен, как представлялся Дионе в ее мечтах, только еще слаще, и хотя его губы так крепко прижимались к ее губам, что ей было даже немного больно, она не отстранилась.

Она знала, что хотела этого всегда, хотела страстно и неудержимо. Она поняла, что не потеряла маркиза, как ей казалось еще недавно…

Диона была так невинна и нежна, а ее губы – такими сладкими и неопытными, что постепенно и губы маркиза стали мягче. Теперь в его поцелуе не было страсти, а была лишь любовь и нежность.

Пока он целовал ее, Диона почувствовала, как тысяча молний пронзает ее тело. Однако к этому знакомому ощущению теперь прибавилось и нечто другое. Это была любовь – любовь, которую она уже не надеялась встретить.

В ней была красота цветов и звезд, сияние лунного света и сверкающее серебро его отражения в воде.

В душе Дионы звучала музыка, уже давно представлявшаяся ей в мечтах, а перед глазами словно вспыхивал яркий солнечный свет. Да, это была любовь, которой ей так не хватало с тех пор, как она была вынуждена оставить родной дом и переселиться в Грантли-холл.

Вся красота, все совершенство мироздания слились для Дионы в одном человеке.

Пока длился поцелуй, Диона отчетливо поняла, что теперь принадлежит ему всем сердцем, всей душой, всем телом и, если он захочет, она будет принадлежать ему всегда.

Наконец, он оторвался от ее губ, и Диона, задыхаясь, проговорила:

– Я люблю вас… Я верила, что моя любовь… в конце концов приведет вас ко мне…

Слова ее были еле слышны.