Когда она вернулась из кухни с бутылкой минералки и стаканом, Ирвинг был уже не в гостиной, а в прихожей у дверей, чем, конечно, и удивил, и обрадовал хозяйку.

— У тебя будет неделя, чтобы подумать над моими последними словами. Могу повторить: я не отступлюсь.

Наступила мертвая тишина.

— Уж не пытаетесь ли вы опять мне угрожать? — собрав волю в кулак, спросила Шила.

— Через час у меня самолет в Нью-Йорк. Вернусь — тогда и обсудим наши взаимоотношения.

— Вы больше не запугаете меня, — глядя ему прямо в глаза, заявила она. — Я говорю это серьезно. Мы не встретимся с вами ни на следующей неделе, ни…

— Не обманывайся! Однажды ты добровольно отдашься мне. Возможно, даже надев то самое платье, которое я прислал тебе. И чем дольше будешь откладывать этот день, тем сильнее станет твоя жажда. Вот увидишь.

Ирвинг ласково потрепал ее по волосам, коснулся губами полуприкрытых век.

— Я понимаю, все это очень неожиданно и серьезно, но выбора у тебя нет.

— Выбор есть всегда, — тихо отозвалась она.

— А это мы как раз и проверим в следующую субботу. Мой шофер приедет за тобой в семь тридцать пополудни. Запомнила?

— Да, — едва слышно произнесла Шила.

— Вот и отлично! — Его глаза победно сверкнули.

Должно быть, я сошла с ума, если позволяю так обращаться с собой, в отчаянии подумала Шила, когда дверь за Роналдом захлопнулась. Потерянная и опустошенная, она села на диван, дрожа от нервного напряжения. Анализируя свое безрассудное поведение, Шила пришла к выводу, что влюбилась в Роналда Ирвинга безоглядно и бесповоротно. Чем еще можно объяснить растущую день ото дня страсть к этому человеку?

Подспудно она жаждала его жгучих ласк, поскольку впервые испытывала волнующие, ни с чем не сравнимые ощущения, порождаемые ими. В отличие от Фрэнка, Роналд как бы приобщал ее к тайнам любовной игры, о которых она доселе не подозревала; к тайнам, где роль мужчины не сводится к удовлетворению грубого животного инстинкта, низводящего любовь до постели, а постель до пытки. Ирвинг скорее стремился разжечь в ней чувственность, а не удовлетворить собственную похоть, иначе уже своего бы добился.

О боже! Что же происходит на самом деле? Шила была в отчаянии: ей безумно нравится Роналд, а она ему?.. Или он супер лицемер, заставивший принять его коварную игру за любовь?..

В любом случае она непростительно быстро забыла о существовании Тима. Всего час, как он уехал, а кажется, будто никогда и не существовал в ее жизни! Люби она его по-настоящему, сейчас поедом себя ела бы, а ведь нет. Думает об Ирвинге, а вовсе не о женихе.

Шила застонала. Ей стало жаль и Тимоти, и себя: прошлое умерло… Будущее же только мерещилось в сладком предчувствии настоящей, всепоглощающей любви…

На следующий день Шила пришла в офис в приподнятом настроении. К счастью, ее воодушевления никто не заметил, включая Тимоти. Сидя в своем рабочем кабинете, она с трудом пыталась настроиться на рабочий лад, потому что не переставала думать о том, чем занят сейчас Ирвинг в Нью-Йорке. Летел ли он обычным рейсом или на персональном самолете? Не устал ли? А еще… вспоминает ли о ней? Шила чувствовала незримые нити, связывающие ее, и Роналда, нити, которыми тот опутал ее сердце.

Стараясь не кривить душой, она призналась себе, что меньше всего хотела бы сейчас разговаривать с Тимом, поэтому отказалась пойти с ним на ленч. Решила купить в ближайшем кафетерии бутерброды и перекусить у себя в кабинете.

На улице Шила остановилась у газетного киоска, размышляя, не приобрести ли какое-нибудь чтиво.