Лу ловко расправила простыню и лукаво улыбнулась.

— Может, я положилась на старинную мудрость, — отчаянно солгала девушка, — что в разлуке чувство крепнет…

Сузив дымчато-серые глаза, Стивен Брайент пристально уставился на ее разрумянившееся лицо.

— Понятно, мисс Стейси, — медленно произнес он, — понятно. Ладно, желаю вам удачи. Кажется, иногда временная разлука помогает спасти любовь. — Стивен Брайент круто развернулся и ушел.

Лу в изнеможении опустилась на полузастеленную постель. Ей почудилось, или его взгляд в самом деле устремился на правый ящик комода с фотографией Анжелы, когда он это говорил?..

К следующей пятнице Лу закончила свое рукоделие. Теперь они с Марни с удовольствием готовились к Рождеству.

Надо было приготовить пудинги, покрыть помадкой большой торт. А огромный копченый окорок отказывался влезать в обычные кастрюли, и в конце концов его пришлось варить в баке для белья. Распаковывая полученный в воскресенье заказ бакалеи, Марни считала пачки сочного мускатного изюма, засахаренных ананасов и баночки с орехами, а Лу немало потрудилась над тем, чтобы с помощью марципана и карамели украсить печенье. Потом она взяла мешок с почтой и пошла разбирать письма.

Она все еще стояла на коленях в кабинете с мертвенно-бледным лицом, сжимая в руке письмо. В таком положении и застал ее Бант. Он заглянул в комнату забрать письма своих поклонниц. Но шутка замерла у него на губах при виде согбенной фигурки.

— Лу, что произошло? — Он встревоженно обнял девушку и с любопытством взглянул на конверт, который она продолжала держать в дрожащей руке.

«Стивену Брайенту, эсквайру» — тот же кудрявый почерк с обратным наклоном, что и на фотографии из комода. Лу узнала его — ведь сотни раз в конторе в Сиднее видела те же характерно разукрашенные прописные буквы, то же пристрастие к бледно-бирюзовым чернилам.

— Лу, что такое?

Бант настойчиво потянул ее за плечо, и Лу вернулась на землю. Она боялась даже думать, что ее ждет, когда Стив вскроет это письмо. Неужели Анжела написала специально, чтобы обвинить Лу? Надо попытаться отсрочить момент, когда ставшие ей дорогими люди повернутся к ней с тем же выражением обвинения, отвращения и неприязни, какое она увидела на лице Дика.

— Ни… ничего. Все в порядке, Бант. Просто на минуту мне показалось… показалось… этот почерк напомнил мне о том, что случилось когда-то, о чем я давно не вспоминала… — Лу выдавила невеселый смешок. — Вот, Бант, эти все — тебе, а Энди сегодня только одно, для Блю брошюра лотереи. Вот и вся корреспонденция.

Она встала с колен, автоматически отряхнулась и положила оставшуюся пачку писем на письменный стол Стивена Брайента, стараясь вести себя как можно спокойнее. Кудрявый почерк по-прежнему оставался сверху стопки.

Они с Бантом вышли вместе, и в дверях юноша успокаивающе стиснул ее руку и прошептал:

— Держись, старушка! Все не так плохо, как кажется!

Все оказалось гораздо хуже. Роковое известие пришло тем же вечером, когда они отдыхали на веранде в шезлонгах. Стивен Брайент наклонился к своей няне и тихо сказал ей:

— Ах да, между прочим, Марни, на Рождество приедет Анжела. Я сегодня получил от нее письмо. Она не собиралась приезжать до бегов с пикником, как и в прошлом году, но, похоже, ей надоело встречать Рождество в городе, и она решила посмотреть, что такое сельский праздник.

Его голос звучал хладнокровно, невыразительно, если не считать циничной насмешки, адресованной женщинам. Если он и услышал, как Лу тяжело вздохнула, то не подал виду, а продолжал раскуривать трубку с холодным равнодушием к реакции окружающих.

А Марни тем временем говорила с нескрываемым осуждением в голосе:

— Что за время она выбрала для приезда! Не сомневаюсь, она будет себя чувствовать в нашей жаре как увядающая лилия.