Рейко склонила голову, остальные повторили это движение. Мирия помедлила секунду, заметив, как на нее глядит молодая сестра в одеяниях другого ордена. Она смотрела на селестинку глазами, полными боли и злобы.

— Восславим Императора, ибо своими деяниями мы лишь вершим волю Его, — пропела Рейко. — И да будет так.

— И да будет так, — хором повторили остальные.

Все еще не желая отходить от того места, где покоилась Лета, Мирия подошла к стоявшей там на коленях женщине, невзирая на то что какая-то часть ее была твердо уверена в том, что ничего хорошего из этого не выйдет. Подойдя ближе, она различила символ неразбитого круга на одеянии девушки — эмблему ордена Безмятежности. Как и сестры ордена пресвятой Девы-мученицы, госпитальерки, служившие во имя безмятежности, прибывали из Конвента Санкторум на Офелии-7. Согласно имперскому закону ордены госпитальеров входили в число невоенных подразделений Сороритас, но это не означало, что в их рядах были неженки. Хирурги и медсестры обладали профессиональными навыками и чувством глубочайшего сострадания. В бесчисленных мирах они помогали бойцам имперской военной машины.

Также они были обучены военному ремеслу и вполне могли постоять за себя, если того требовали обстоятельства. Ни одна планета, называвшая себя цивилизованной, не обходилась без приютов или лечебниц, где служили такие сестры.

Девушка встала и посмотрела в глаза Мирии. Казалось, она была готова разрыдаться, но ее руки были сжаты в кулаки.

— Ты… Ты — командир Леты. Сестра Мирия.

— Я имела такую честь, — осторожно ответила Мирия.

Слова, кажется, причинили девушке боль.

— Ты… Ты позволила ей умереть!

— Она жила, чтобы бороться с еретиками и колдунами, и погибла, выполняя свой долг, — ответила Мирия, удивленная горем молодой девушки.

— Я хочу знать, как это случилось, — отрывисто произнесла госпитальерка. — Ты должна рассказать мне.

Мирия медленно покачала головой.

— Это дело орденов-милитантов — не твое.

— Ты не имеешь права скрывать это от меня, — на лице женщины появились слезы. — Я ее сестра!

Мирия показала на монастырь:

— Мы все ее сестры.

Госпитальерка отдернула свой воротник и вытащила из-под него длинную плетеную серебряную цепь: розариус, подобный которому Мирия видела до этого лишь у одного человека.

— Где ты это взяла?

— Я — сестра Верити Катена из ордена Безмятежности, — сказала девушка. — Родная сестра Леты из ордена пресвятой Девы-мученицы. Мы — дочери одной матери. — Она схватила Мирию за запястье. — А теперь ты расскажешь мне, как убили мою единственную кровную родственницу, или, клянусь Золотым Троном, я вытрясу это из тебя!

Мирия вгляделась в ее лицо: тот же изгиб носа, те же глаза и та же пылающая в них решимость. Мгновение растянулось в тишине, злость Верити разбила холодное уныние, окутавшее Мирию.

— Что ж, — сказала селестинка после долгой паузы. — Присядь рядом со мной, сестра Верити, я поведаю тебе суровую правду.

Худой юноша вертел в руках горящую свечу, забавляясь с мягким жиром и позволяя струйкам расплавленного воска завитками стекать по всей длине свечи.

— Нервы шалят? — спросил Ринк, бродивший у края стола.

Игнис поднял на него глаза.

— Это вопрос или утверждение?

Ринк не мог усидеть на одном месте и пяти минут с тех пор, как они пришли в бар, и метался даже здесь, в укромной задней комнате. Будто желая продемонстрировать правдивость своего ответа, Ринк взял со стола оловянную чашку рекафа и облизнул губы.