– Чиун, если ты решил сдать все остальные секции своим друзьям, чтобы заработать на карманные расходы, я выезжаю.

– Вот и хорошо. Я, пожалуй, неплохо наживусь, сдавая твою комнату.

– Валяй!

– Отнеси сундук бунджи-ламы, а я подам чай.

– Сделав это, я получу наконец прямые ответы на свои вопросы?

– Да.

– Заметано!

Римо взялся за сундук двумя руками, и тот, неожиданно оказавшись очень легким, почти невесомым, взлетел чуть ли не до потолка. Уильямс покрепче ухватил свою ношу.

– Римо, смотри, не рассерди бунджи-ламу.

– Извини.

Римо двинулся вверх по лестнице. Чиун последовал за ним, неся серебряный поднос с фарфоровыми чашками и медным чайником с кипятком.

– А где же бунджи-лама? Кула сказал, что он с вами.

– Был с нами. Теперь с тобой.

– Как это?

– Он в сундуке, который ты несешь. Смотри не урони, а то гнев его обрушится на тебя, словно град черных камней.

– Бунджи-лама в самом деле в сундуке? – уточнил Римо.

– Да. Старый бунджи-лама.

– Должно быть, он и впрямь очень стар, если от него так смердит, – заключил Римо, достигнув верхней площадки.

Затем он поставил сундук посреди комнаты для медитации. Бритый с безмятежностью довольной лягушки все так же сидел на полу. Кула раскладывал циновки вокруг сундука. Чиун поставил поднос на пол, скрестив ноги, уселся на свою циновку и сразу же стал разливать чай.

– Бунджи-лама и в самом деле здесь? – указав на сундук, спросил у монгола Римо.

– Старый бунджи-лама, – уточнил Кула.

– Наверное, летел самым дешевым классом. В целях экономии, – добавил Уильямс, постучав по крышке. – Пора поудобнее вытянуть ноги, приятель.

– Еще не пора, – вмешался мастер Синанджу. – Сначала надо заключить сделку.

Он уже разлил всем чай, и Римо выбрал себе местечко подальше от гостей Чиуна, которые отличались столь своеобразным запахом.

Кула жадным глотком осушил свою чашку и протянул пустую посуду мастеру Синанджу. Тот услужливо наполнил ее вновь.

Бритый азиат, взяв чашку, заглянул внутрь и спросил:

– Якового масла у вас нет?

Мастер Синанджу укоряюще воззрился на своего ученика.

– Римо, неужели сегодня утром ты забыл сбить яковое масло?

– Запамятовал, ах я бестолочь!

– Извините, белые люди порой бывают такими беспомощными! Святой жрец, придется вам обойтись без якового масла.

– Очень хороший чай, – похвалил Кула, в третий раз протягивая свою чашку.

После того как все чашки были вновь наполнены, Римо шепнул Чиуну:

– Зачем ему яковое масло?

– Святой жрец Лобсанг Дром – тибетец. А тибетцы всегда кладут в чай яковое масло, – объяснил Чиун.

– Наверное, поэтому от него так сильно разит.

– У тибетцев масса обычаев, которые показались бы тебе странными. Регулярное купание не входит в их число.

– Не знаю, что сильнее воняет – он или сундук, видимо, долго простоявший в каком-нибудь заплесневелом погребе.

– Так оно и было. Сундук стоял в погребе еще до твоего рождения.

Какое-то время четверо молча пили чай.

Наконец тибетец изрек:

– Я святой жрец Лобсанг Дром Ринпоче. Ринпоче значит «драгоценный». Я ищу Луч Света, который непременно должен просиять. Как тебя зовут? – спросил он Уильямса.

– Римо.

– Ри-мо?

– Да.