А еще через час ее повели на допрос. Юлю лихорадило от страха и волнения. Она же не преступница, тогда почему ее держат в тюремной камере и водят под конвоем? Осталось только наручники на нее надеть.

Ее привели в кабинет, в котором хозяйничала немолодая, крупнотелая женщина с жидкими обесцвеченными волосами. И капитанскими погонами на форменной куртке. Женщина неторопливо стучала по клавишам печатной машинки. Юлю она скорее услышала, чем увидела. И кивком головы показала на свободный стул перед своим столом.

— Рассказывай, — сказала она, не отрывая глаз от книги, с которой перепечатывала.

— Что рассказывать? — не поняла Юля.

— Кого ты там обворовала?

— Никого я не обворовывала.

— А кошелек у пассажира кто вытащил?

— У какого пассажира? Алька все врет!

— Врет?! — Сомнение в голосе капитана не просто прозвучало, оно простонало.

Наконец она оторвала взгляд от книги и воинственно глянула на Юлю. Но, рассмотрев ее, нахмурила брови. И даже растерянно моргнула.

— Это ты кошелек вытащила? — в недоумении спросила она.

— Я не вытаскивала кошелек! — голосом, срывающимся на истерику, сказала Юля.

— А что делала?

— Ничего! Мужик на меня в автобусе навалился, а я его оттолкнула. Он пьяный был, от него воняло…

— Воняло?

— Я его оттолкнула, а он стал кричать, что я к нему в карман полезла. И Алька кричать стала.

— Алька? — Женщина добродушно улыбалась, глядя на Юлю.

— Алька. Она ко мне еще со школы цепляется.

— Почему?

— Потому что я из города приехала. К бабушке.

— Из города, говоришь?.. Видела я твою Альку. Ты красивая, а она — нет. Вот она к тебе и цепляется… А ты чего дрожишь? Холодно?

— Ну, да.

— Понимаю.

Женщина повернулась, включила электрочайник, который стоял у нее за столом на тумбочке.

— Заявление писать будешь?

— На кого, на Альку?

— Ну, не на меня же.

— А за что?

— А разве она тебя не била? Статью за хулиганство у нас никто не отменял.

— А если не буду писать?

— Тогда мы твою Альку выпустим. И тебя вместе с ней. А в следующий раз она тебя убьет.

— Не убьет, — потухшим голосом сказала Юля.

— Или подставит. Ей соврать, как на два пальца глянуть… Ну, так что, будешь писать?

— Нет. — Юля мотнула головой.

Дознаватель поднялась со своего места, подошла к Юле, аккуратно ощупала нос.

— Перелома нет… Может, оно и правильно, что не хочешь писать. А с этой дурой я поговорю. Чай будешь?

Юля мотнула головой, но женщина уже разливала кипяток по чашкам:

— Ну, от чая ты не отвертишься… ангелочек.

Через час Юля была в колледже, Альку же выпустили только на следующий день.

Бабушка подошла к столу, в недоумении всплеснула руками, опустилась на стул.

— Ну что за люди, не понимаю!

Юля знала, куда ходила бабушка. Она даже пыталась удержать ее, но бесполезно. Все-таки сходила, поговорила с Алькиными родителями.

— Сколько в глаза ни плюй, не проплюнешь! — Бабушка снова шлепнула себя ладонями по коленям. — Я ей говорю, что Алька на тебя напала, а они все на тебя валят. И на всю ивановскую орут, что ты ее обокрала.

— А кто им верит? — усмехнулась Юля.