— У вас есть доказательства? Или обвиняемые признались? Можете ли вы вообще утверждать, что это команчи и что они преследовали мистера Каттера?
— Да разве вы не замечаете боевой раскраски на их физиономиях?
— Это не доказательство. Даже я, при всей моей неопытности, понимаю такую простую вещь.
— Ничего вы не понимаете и ничего не знаете!
— Ну почему же? К примеру, я знаю, что пленник и его жизнь принадлежат победителю, и никому другому. Кто из присутствующих станет утверждать, будто он одолел и связал этих индейцев?
— Хватит болтать чепуху! Оба краснокожих негодяя принадлежат нам, если только вы не потрудитесь сказать, куда подевался их таинственный победитель.
— С удовольствием сообщу вам это, мистер Паркер. Тот, о ком вы говорите, не прячется, и его легко увидеть.
— Где же?
— Здесь.
— Ну так покажите его, черт возьми! — потребовал Сэм.
— Он перед вами. Я к вашим услугам, мистер Паркер.
— Вы? Гром и молния! Вы утверждаете, будто сами, то есть собственноручно, справились с двумя команчами?
— Да.
— Но это же просто смехотворно! Такой выдумкой вам их не спасти. Пусть всякий назовет меня в глаза желторотым новичком, если вы сумеете побороть кого-нибудь из них.
— Ох, не зарекайтесь, мистер Паркер!
— Да вы хоть представляете, о чем говорите? Скрутить здоровенного команча — такое по силам разве что Олд Шеттерхэнду! И вы еще хотите в чем-то меня убедить?
— Не убедить, а показать. Смотрите! — Я встал и, схватив Паркера за пояс одной рукой, поднял его высоко в воздух. Держа нашего предводителя на весу, я крутанул его несколько раз, отчего он испуганно охнул, а затем осторожно поставил на землю.
— Теперь вы удовлетворены, мистер Паркер? Или надо еще показать, какое действие оказывает мой кулак, придя в соприкосновение с чьим-нибудь черепом, например, с вашим?
Сэм только беззвучно разевал рот и явно затруднялся с ответом. Но как раз в эту минуту один из команчей воскликнул на неплохом английском:
— Шеттерхэнд! Это Олд Шеттерхэнд! Так я и думал! — Очевидно, он разглядел мое лицо, когда я вышел из тени к костру.
Я повернулся к индейцу:
— Пленный воин знает меня?
— Да.
— Где ты меня видел раньше:
— В лагере вождя То-Кей-Хуна, у команчей-ракурроев. Жизнь сына великого вождя была в твоих руках, но ты не стал его убивать.
— Все правильно. Ты хорошо говоришь на языке бледнолицых, а значит, понял те слова, которые были произнесены здесь?
— Да.
— Ты слышал, что вас обоих приговорили к смерти?
— Да, мы это слышали. И мы слышали, как Олд Шеттерхэнд старался сохранить нам жизнь.
— Он делает это всегда. Я друг всех краснокожих племен и потому скорблю, узнав, что кем-то из них вновь вырыт топор войны. Вы можете победить бледнолицых раз или два, но это лишь ускорит вашу окончательную гибель. А я не хочу, чтобы умирали индейцы.
— Мы воины и не боимся смерти.
— Мне известна храбрость команчей, но все же жизнь лучше, чем смерть. Да и для вас будет мало чести, если племя узнает, что два воина были захвачены бледнолицыми в плен без боя, а потом расстреляны. От твоих ответов зависит, смогу ли я подарить вам жизнь. Как зовут вашего вождя?
— Вупа-Умуги (Большой Гром), никто и никогда не победил его.
— Где стоят палатки вашего лагеря?
— Этого я не скажу.
— Ваши воины вышли на тропу войны?
— Да. |