В глазах сородичей Арминия, понятия не имевших об осадном искусстве, так и было. Сам он во время службы в Паннонии повидал множество машин и хитростей, которые пускали в ход римляне, чтобы брать даже самые сильные крепости. Но видеть — одно, а применить увиденное на практике — совсем другое. Арминий понятия не имел, как мастерить катапульты, способные метать тяжелые копья или камни в тридцать фунтов весом на расстояние больше полета стрелы. Он не мог приказать сделать подкоп, чтобы обрушить частокол, окружающий Алисо, потому что германцы не были мастерами земляных работ.

Но даже если бы Арминий мог отдать такой приказ, он бы этого не сделал, ибо слишком хорошо понимал: удержать свою армию на земляных работах он не сумеет. Очень скоро все разбегутся по округе в поисках еды. До него слишком поздно дошло, что неотъемлемой частью римского осадного искусства является организация бесперебойного снабжения осаждающих припасами. Кроме того, римские воины, даже сгрудившиеся на небольшом пространстве, не были так подвержены заразным болезням, как германцы, потому что Арминий никак не мог принудить своих воинов соблюдать чистоту и порядок. Не мог даже приучить их не облегчаться в реку выше по течению от тех мест, где они брали воду.

Зная, что не может позволить себе затяжную осаду Алисо, Арминий вновь и вновь бросал воинов на штурм частокола. Может, удача снова улыбнется германцам? Может, окруженные превосходящими силами римляне отчаются? Ведь стоит им дрогнуть, как волна германцев тут же захлестнет их и смоет прочь.

Арминий надеялся и на то и на другое… Но ни того ни другого не случалось. Возможно, запертые в Алисо легионеры были последними оставшимися в живых римлянами на этом берегу Рейна, но сражались они так, будто по-прежнему были полны решимости превратить Германию в покоренную провинцию не сегодня, так завтра.

После целой недели бесплодных штурмов Зигимер отвел Арминия в сторону и сказал:

— Ничего не выйдет, сынок. Если мы и вправду собираемся отвоевать Галлию у Рима, нельзя терять времени под этим валом.

— Но мы не можем оставить легионеров у нас в тылу, — возразил Арминий. — Еще одна попытка! Они не могут отражать наш натиск вечно!

Может, вечно отражать натиск германцев римляне бы и не смогли, но тот последний штурм они отбили.

А среди осаждающих, чего и боялся Арминий, начались понос и кашель, к тому же люди уже голодали… И поползли слухи, что римляне стягивают к Рейну воинов со всей Галлии.

Германцы разбегались по домам, и ни уговорами, ни угрозами, ни силой нельзя было их удержать. Эти люди способны были совершить великое деяние — но не два таких деяния подряд. И, глядя на то, как на глазах тает его армия, Арминий уныло гадал, не слеплен ли он сам из того же теста.

XVIII

Позднее лето считалось в Риме самым жарким и нездоровым сезоном, и все римляне, считавшие себя более или менее значительными персонами, проводили это время вне города. Некоторые владели виллами на взморье, другие предпочитали уединенные убежища в горах, там, где воздух был чист и царила приятная прохлада. Самые богатые фамилии имели остров, а то и два в Тирренском море.

Август владел и виллами на морском побережье, и особняками в горах. И собственными островами. Чего у него не было, так это претенциозности. В других претенциозность казалась ему неким извращением; правда, в отличие от других ему не нужно было демонстрировать собственную значимость. Он прекрасно знал себе цену, ее знали в Римской империи все от мала до велика.

Не имея особых претензий и радея о пользе дела, Август остался на лето в Риме. Переберись он в одну из своих летних резиденций — и являвшимся в столицу гонцам и курьерам пришлось бы выяснять, в какой он именно резиденции, а после ехать туда. Значит, сведения приходили бы к императору с задержкой, вопросы решались бы с запозданием.