«Интересно, — подумал Сегест, — сможет ли Тадрас, хоть лаской, хоть строгостью, избавить ее от этой дури?»

Он надеялся, что сможет.

III

Еще до рождения Публия Квинтилия Вара два германских племени вторглись в Галлию. Если бы не Юлий Цезарь, они, возможно, завладели бы Галлией и покорили тамошних жителей прежде, чем это смогли бы сделать римляне.

«Если бы не двоюродный дедушка двоюродного дедушки моей жены», — с изумлением подумал Вар.

То, что его отец предпочел покончить с собой, лишь бы не сдаться двоюродному дедушке двоюродного дедушки жены Вара, наместник забыл. Он немногое помнил о Сексте Квинтилии Варе. Зато Августа знал очень хорошо.

И прекрасно знал, чего добился Юлий Цезарь. Сначала своим талантом и напором Цезарь отбросил племена узипетов и тенктеров обратно в германские леса, а потом устремился за ними в погоню. За десять дней его инженеры перекинули мост через Рейн, и германцы обратились в бегство. Цезарь оставался на восточном берегу Рейна восемнадцать дней, а потом вернулся и завершил покорение Галлии.

И оставил нелегкое покорение Германии следующему поколению.

«Вот ведь невезение, что это выпало именно мне», — подумал Вар.

Само вторжение в Германию казалось ему не таким уж сложным. Зато удержать ее в подчинении и привести к подлинной покорности — совсем другое дело. За минувшее время римляне не раз убеждались в этом.

Один из слуг подставил Вару сцепленные руки, и, шагнув на них, как на ступеньку, наместник сел в седло. Конечно, можно было бы забраться в седло и с камня, но нынешний способ более приличествовал высшему командиру. Вар подумал, что при необходимости сумел бы запрыгнуть в седло вообще без помощи, как настоящий кавалерист. Но только варвар — к тому же бестолковый варвар — стал бы попусту так утруждаться.

Очутившись на коне, Вар кивнул Вале Нумонию.

— Переправляемся!

— Есть, командир! — кивнул в ответ начальник конницы, и они вместе направили скакунов вперед.

Остальные кавалеристы последовали за ними. Конские копыта барабанили по перекинутому через Рейн мосту.

Мост был наведен по тому же принципу, что и мост Цезаря: римские механики вбили в ложе реки два ряда свай: ряд ниже по течению наклонялся туда, куда струилась вода, верхний же наклонялся против течения. Расстояние между рядами составляло примерно двадцать пять локтей. Рамные опоры поддерживали настил, бревенчатый волнорез защищал сооружение от древесных стволов, огня и всего остального, что могли сплавить на мост варвары.

— Как только покорим германцев, построим настоящий мост с каменными быками, а не временный, — заявил Вар.

— Это было бы замечательно, господин, — отозвался Нумоний. — Признак цивилизации, можно сказать.

— Цивилизации. Да.

И Вар снова с любовью вспомнил Сирию. Он вспомнил Рим. Он вспомнил Афины, где останавливался на обратном пути из Сирии — как и его сын, он учился в Афинах в юности. Он вспомнил, как впервые увидел Парфенон, все остальные прекрасные здания на Акрополе. О боги, вот где она, настоящая цивилизация!

День выдался прохладным. Небо было сероватым, водянисто-голубым, как будто солнце стеснялось и стыдливо пряталось за облаками.

Вар ехал прочь от лагеря легионеров, считавшегося в здешних краях форпостом цивилизации, направляясь в глубь тянувшихся все дальше и дальше на восток от Рейна мрачных лесов, сам вид которых предупреждал об опасности.

За конницей следовала пехота. Из невеселого опыта походов за Рейн римляне вынесли знание, доставшееся дорогой ценой: здесь можно передвигаться только крупными отрядами, более мелкие исчезают бесследно. Лучше не искушать варваров, ибо все, что германцы в состоянии захватить, они считают своей законной добычей и уважают только силу.