Когда они с Варом слегка перекусили, Август спросил:

— Как дела у Клавдии?

— Хвала богам, она в добром здравии, — ответил Вар, — и передает привет своему двоюродному дяде.

Даже если бы его жена не передала привета, Вар все равно бы так сказал.

— Это хорошо.

Август улыбнулся, обнажив плохие зубы. Прядь волос — почти совсем седых — свесилась на его правый глаз, но в этом Вар мог лишь позавидовать Августу, ибо сам почти облысел.

— Она славная девочка, — с улыбкой проговорил Август.

— Это правда, — искренне ответил Вар.

Его жену звали Клавдия Пульхра — Клавдия Красивая, что делало заключенный по расчету брак куда более приятным.

— Как поживает твой сын? — спросил Август.

— Он сейчас учится в Афинах.

Вар тоже улыбнулся.

— И в каждом письме просит денег.

— А чего еще детям просить от отца? — усмехнулся Август. — Впрочем, мы все равно по возможности должны заботиться об их образовании.

Последнюю фразу он произнес на хорошем греческом.

— Верно, — ответил Вар на том же языке и, снова перейдя на латынь, продолжал: — Я бы не смог трудиться в Сирии, если бы не знал греческого. Латынью там владеют только наши воины, да и среди них есть такие, которые лучше говорят по-гречески.

Август пригубил вина. Оно было разбавлено водой сильней, чем нравилось Вару, но император всегда отличался умеренностью.

— Ты неплохо справился в Сирии, — сказал Август, поставив чашу.

— Рад был там трудиться. Это богатая провинция.

По прибытии в Сирию Вара и впрямь поразили богатство и древность этого края, по сравнению с которым Италия казалась совсем юной. Риму, как утверждали, было 760 лет, но могущество и славу он обрел не более трех столетий назад, тогда как некоторые сирийские города существовали уже тысячи лет, появившись задолго до Троянской войны. А какие богатства в них хранились! Вар отправился в Сирию почти бедняком, а вернулся богачом, причем добился этого без большого мздоимства и откровенного грабежа.

— Ты настолько хорошо там справился, что я решил вверить твоим заботам одну провинцию, — сказал Август.

— Вот как?

Вар подался вперед, хотя и постарался скрыть охватившее его волнение. Куда можно направить бывшего наместника Сирии? В Ахайю? Она была беднее Сирии, но считалась престижнее любой другой провинции. Правда, Ахайя находилась под управлением сената, официально Август не распоряжался ею, но, если император попросит Призванных Отцов оказать честь его родичу, разве сенаторы смогут ответить отказом?

А может, в Египет? Египет принадлежал Августу — уж на это золотое дно император никогда бы не позволил сенаторам наложить руки. По сравнению с Египтом даже Сирия казалась бедной; человек, служивший префектом Египта, мог не сомневаться, что обеспечит процветание и себе, и своим наследникам.

— Да, я так решил.

Правитель Римского мира тоже подался вперед и договорил:

— Германию.

— Германию?

Вару оставалось лишь надеяться, что он не слишком явно выказал свое разочарование. Он-то надеялся, что его назначат в уютную, культурную, обжитую провинцию, которой можно будет спокойно управлять, радея о благе Рима и не забывая о своем собственном. Где можно будет наслаждаться жизнью. И вот…

— Германия… далеко, — неловко пробормотал Вар.

То была единственная форма протеста, какую он мог себе позволить.

— Знаю. И понимаю, что после Сирии такое назначение тебя не радует.