|
Экран спиндиззи, полностью окружавший летящий Город, был невидим. Пропуская только эллиптически поляризованный свет, экран был покрыт пятнами в тех местах, где находились видимые из космоса звезды. Их яркость поэтому уменьшалась на три порядка. Если не считать отдаленного и приглушенного жужжания самих спиндиззи – шум от них несомненно был меньше многоголосого грома уличного движения, которым был наполнен Город до того, как он поднялся в воздух, – вряд ли можно было заметить хотя бы малейшие признаки того, что Город мчался в межзвездной пустоте. При желании Амальфи мог бы припомнить те дни, когда он был мэром этого Города – хотя период этот оказался весьма непродолжительным – и Отцы Города приняли решение, что пришло время уйти в космос. Это случилось в 3111 году, когда все основные города уже несколько десятилетий находились в полете, покинув Землю. Амальфи не было в ту пору и ста лет. Функции управляющего Городом тогда выполнял человек по имени Де‑Форд, который некоторое время разделял с Амальфи чувство приятной неопределенности относительно того, как именовать предметы, совершенно изменившиеся в ходе полета. Около 3300 года Отцы Города расстреляли Де‑Форда после того, как он коварно нарушил условия контракта, заключенного Городом с планетой Эпоха, что бросила на Город несмываемое черное пятно – полицейские до сих пор не забыли об этом случае.
Новым управляющим стал молодой человек – едва ли он достиг тогда 400‑летнего возраста – по имени Марк Хэзлтон. Отцы Города относились к нему столь же холодно, как и к Де‑Форду, причем примерно по тем же причинам. Хэзлтон родился уже после отбытия Города с Земли, и поэтому не испытывал никаких затруднений в подборе подходящих слов для обозначения городских сооружений. Амальфи иногда казалось, что он – последний человек на борту летящего корабля, которого иногда еще приводят в замешательство особенности старого земного мышления. Даже сама привязанность Амальфи к зданию Городского Центра, как к штабу управления Городом, выдавала его приверженность былым земным порядкам. Городской Центр был старейшим зданием на борту, поэтому из него были видны только немногие из более поздних городских сооружений. Приземистое здание Центра со всех сторон окружали новые строения. Однако Амальфи не обращал на них никакого внимания. С колокольни или мостика – очевидно, так правильнее было его называть – он привык смотреть не по сторонам, а прямо вверх, откинув голову на мощной бычьей шее. Да и какой смысл смотреть на здания, окружавшие Бэттери‑парк? Он и так уже нагляделся на них. Наверху, однако, сейчас находилось только солнце, окруженное черным полотном с пятнами звезд. Они уже приблизились к солнцу настолько, чтобы можно было отчетливо различить его диск, медленно увеличивающийся в размерах. Амальфи наблюдал за ним, когда вдруг микрофон в его руке начал попискивать. – Для меня и этот вид вполне хорош, – произнес Амальфи, с неохотой склоняя лысую голову к микрофону. – Это звезда типа G или что‑то в этом роде. Джейк из Астрономического отдела говорит, что в этой системе есть две планеты, близкие по условиям к Земле. Архивные данные свидетельствуют, что обе они заселены. Там есть люди, может быть, найдется и работа. Микрофон беспокойно трещал, каждый доносившийся из него звук звучал отчетливо, однако никакой убежденности Амальфи не чувствовал, хотя и продолжал внимательно слушать. – Политика, – сказал Амальфи. Он произнес это слово небрежно, словно набросал краткое примечание на полях рукописи. Микрофон смолк. Амальфи выключил его и направился назад, ступая по старым каменным ступеням, ведущим к колокольне (или мостику?). Хэзлтон ждал его в кабинете мэра, постукивая тонкими пальцами по столу. Управляющий был необычайно высок и как‑то расхлюстан в движениях. Он сидел в кресле, и его поза показалась Амальфи несобранной и ленивой. |
