Добравшись до конца дороги, я прислоняюсь к дереву, и меня рвет прямо на ботинки и промокшие джинсы. Смешиваясь с дождем, грязь стекает с меня мутными струйками, глаза едко щиплет, однако это уже не имеет значения. Все это уже не имеет значения.

Остров Эвергрин

8 сентября 1993 года

Дэвид с размаху ударил кулаком по кухонному столу. В то утро Айона не пришла на восьмичасовой паром. Про себя он почти не удивился, но Мария не сомневалась, что девушка придет. Он даже слышал, как Айона скармливала Бонни ложь о заболевшей тетке.

– Ты ее видела?

Мария покачала головой.

– А как же Бонни? Она должна была попрощаться.

– Нет, она еще наверху, в постели, – Дэвид заглядывал в ее комнату несколько минут назад. – А что, если с Айоной что-нибудь случилось? – прошептал он. За вчерашний вечер Мария ни разу не взглянула на него и не проронила даже пары слов. Он сознавал, что совершил ошибку. Ему не следовало признаваться в этом девушке, но Айона открыла ему свое сердце, и Дэвид не мог равнодушно смотреть на ее боль, зная, что и сам не без греха.

Кроме того, Айона уже знала, что они сделали семнадцать лет назад. Он прочел это в ее глазах. Возможно, она пришла не за той девочкой, однако Айона была умна, она обо всем догадалась. Дэвид покачал головой, уставившись на жену. Этим утром Мария казалась ему незнакомкой, чужим человеком.

Он глубоко вздохнул. По правде говоря, можно было сказать, что именно Айона вынудила его признаться, но с другой стороны, он ждал возможности освободиться от чувства вины с того самого момента, как они приняли это ужасное решение много лет назад. Дэвид жил с этим грузом годами и много раз задавался вопросом, настанет ли облегчение, когда он наконец станет честным. Дэвид убедил себя, что так и будет. Что, возможно, тогда он почувствует себя расплатившимся должником и тяжесть вины окажется снята. Айона словно нажала в нем потайную кнопку, и Дэвид захотел освободиться.

Только вот облегчения не наступило.

– Ты только о ней волнуешься? – закричала Мария, развернувшись к нему и прожигая мужа взглядом. – А мы? – Она с силой ударила себя ладонью в грудь.

– Ты знаешь, что я беспокоюсь не только о ней, – ответил Дэвид почти спокойно. – Но мы действительно должны ее найти.

– Ты хочешь сказать, что я должна найти ее, – раздраженно отозвалась жена, бросив в сумку ключи от дома.

К полудню Мария еще не обнаружила следов Айоны.

Каждый раз, возвращаясь домой, Мария проверяла всех своих детей, которые, к счастью, пребывали в блаженном неведении о том, что благополучие их семьи висит на волоске. Бонни сидела у себя в комнате, отказываясь выходить. Дэнни торчал на дереве, а Стелла читала в глубине сада.

Мария спрашивала их, все ли с ними в порядке, при этом повышая голос до высоких нот и нетерпеливо притоптывая ногой. Она не могла дождаться момента, чтобы вернуться к своим поискам. Мария понимала, что выглядела как безумная, но, слава Богу, дети были поглощены собой. Как же ей хотелось сгрести их в охапку, прижать друг к другу. И всем вместе уехать с Эвергрина. Убежать!

Она потеряла счет, сколько раз обежала остров, разыскивая Айону, но всякий раз, возвращаясь домой, замирала, наблюдая за одним из детей. Пульс частил, как бомба с часовым механизмом. Что она должна сделать, чтобы обезопасить их?

«Все, что угодно, – сказала себе Мария, снова отправляясь в путь. – Все».

Она не представляла, как Айона могла выбраться отсюда, если не на пароме, но к вечеру, когда девушка так и не появилась, Мария начала склоняться к мысли, что на острове ее нет.