Выйдя из кареты, Барклай уже не мог идти, и его отнесли в ближайший дом. Это оказалась богатая помещичья мыза Штилитцен, расположенная вплести верстах к северо-востоку от Инстербурга. Больного усадили в кресло, и он, сидя в кресле, в тот же вечер умер.

Это случилось 13 мая 1818 года.

На следующий день произвели вскрытие. Баталин констатировал, что, кроме сильнейшего артрита — профессиональной болезни моряков и военных, Барклай страдал и острой сердечной недостаточностью. Сказались бесконечные походы, ночевки под открытым небом в стужу и на ветру, грубая пища, нервные перегрузки и старые раны. Один переход через Кваркен чего ему стоил!

Решено было тело покойного забальзамировать и отвезти в Россию, а на месте смерти — так же, как это было сделано с умершим Кутузовым, — захоронить сердце.

Сердце Барклая положили в урну и погребли в трехстах метрах от дома, где он умер.

Он умер в Восточной Пруссии, и первым узнал о произошедшем король Фридрих Вильгельм III. Он тут же выслал в Штилитцен почетный караул, который сопровождал гроб с телом Барклая до самой русской границы.

Александр I узнал о смерти Барклая 26 мая. И эта весть застала его в путешествии, прерванном осенью прошлого года.

На сей раз царь ехал в Войско Донское, и Михайловский-Данилевский снова сопровождал Александра.

Вот что сообщал он в своих воспоминаниях:

«Мая 26-го. Рано поутру в Павловском, в 384-х верстах от Черкасска была панихида по фельдмаршале Барклае-де-Толли. Известие о его смерти… сильно поразило императора; Его Величество несколько раз перечитывал донесение, присланное к нему по сему поводу от начальника Главного штаба 1-й армии Дибича… Генерал Дибич прислал государю большой ящик с запечатанными бумагами покойного фельдмаршала, из коих император фамильные бумаги возвратил супруге его, а прочие, коих содержание не известно никому, оставил у себя.

Я узнал впоследствии от сына фельдмаршала, что рукопись о войне 1812 года, которую все почитают его сочинением, есть подложная и что он ничего не писал о сем походе. О войне 1813 года издана под его руководством полковником Козеном по-немецки книга под заглавием: «От осады Торна до взятия Парижа», автор — Ф.К., издано Артманном в Риге, к которой собственноручные замечания и дополнения фельдмаршала, коих нельзя по разным обстоятельствам издать в свет, хранятся у его сына».

На границе России гроб был встречен русским почетным караулом, который сопровождал тело Барклая до Риги. Караулом командовал боевой соратник фельдмаршала — генерал Иван Иванович Дибич.

30 мая 1818 года в Риге состоялась торжественная церемония похорон. На улицах шпалерами стояли войска, во время гражданской панихиды с прочувствованным надгробным словом к собравшимся обратился Эстляндский генерал-губернатор Паулуччи — старый интриган и недоброжелатель Барклая, смерть которого, казалось, примирила бывшего начальника штаба 1-й Западной армии с его бывшим командующим.

Во время отпевания по обеим сторонам гроба стояли два священника — лютеранский и православный, как бы символизируя близость умершего обеим церквям. Под звон колоколов, траурную музыку и грохот артиллерийского салюта останки фельдмаршала перевезли в часовню кладбища при гарнизонной церкви, в родовую усыпальницу Смиттенов — замок Хельме в двух верстах от Тырве. Оттуда Елена Августа уехала в Столбен.

Здесь вдову Барклая ожидало письмо Александра I. Выражая соболезнование в связи с несчастьем, постигшим Елену Августу, царь писал о выдающихся достоинствах и замечательных душевных качествах Барклая. «Государство, — писал Александр, — потеряло в его лице одного из самых ревностных слуг, армия — командира, который постоянно показывал пример высочайшей доблести, а я — товарища по оружию, чья верность и преданность всегда были мне дороги».