Горчило густое вино в кувшине. Тихо звучал надтреснутый слабый голос – голос старца.

Мы были оба не правы.

Мы были оба правы...

– Телепин! Те-ле-пин! Ар-гос! Ла-ви-ний! Брути-и-и! Лу-ка-ны! Ри-и-и-м! Телепин! Телепи-и-и-н!!!

– По воле богов и по общему избранию судьей в этой священной игре станет друг наш и деус Протесилиаус, ведомый своей непреклонной честностью и справедливостью!..

– Бар-р-р-ра-а-а! Слав-а-а-а! Судью в Тарта-а-ар! К Плутону-у-у! Протесилай! Протесилай! Про-те-силай!

Ты ведь этого хотел, Отец Молний?

...И почему-то представляется всякий раз: Фимбрийская равнина, две дружины, наша и троянская, кожаная «голова» – и Елена вместо Чаши победной. Иногда такая тоска берет!

– А-а-а-а-а-а-а-а! Вперед! Впе-е-е-еред! Гони! Гони! По «крепости» бей, по ворота-а-ам! А-а-а-а-а-ах! Мазила! Мазила! Ма-зи-ла!

Может быть, ты и прав, Любимчик. Я крепко сплю, я научился хоронить своих мертвых. Почти научился... Диомед Дурная Собака ничем не лучше Одиссея Хитромудрого. Но когда на весах в Аиде (есть такие! верю!) станут взвешивать все нами сделанное, я знаю, что будет на моей второй чаше – той, что уравновесит кровь и пепел. Может, и репа найдется, за которую меня вытащат из преисподней. Или это мне только кажется?

– Нечестно! Нечестно! Не было «головы»! Рука! Рука-а-а! Не было-о-о-о! Судью к Плутону-у-у! Протесилая на солонину-у-у-у!

– Гони! Гони! Давай! Дава-а-ай! Нечестно! Нечестно-о-о! Подсечка-а! Э-э-э-э-э-х! А-а-а-а-а-а-ах! «Голова»! «Го-ло-ва!» «Го-о-о-о-ол!..»

Ох, и хлопот же с этим гордишкой, что Ром-лавагет основал! Еще и стены не достроили, а уже требуют, чтобы их главными в союзе латинов сделали. Орут, что, мол, наш город сам Квирин-Маурус благословил, а посему мы самые лучшие, самые сильные, наш Рим скоро главным городом мира станет!

Смеются над этими лохматыми. И я поначалу смеялся. А вот недавно перестал...

– Жребий! Жреби-и-ий кому первыми по воротам бить! Боги помогите-е-е! Бо-ги! Бо-ги! Бо-ги! А-а-ах! Э-э-эх! «Го-о-о-о-ол!..»

– Диомед, забивай! Диомед, за-би-вай! Э-э-э-э-э-э-эх! Кто у нас на поле главный? Это Аргос Конеславный! А-а-а-а-а-а-ах! Диомед, лупии-и-и-и! У-у-у-у-у-у-х! «Го-о-о-о-ол!..» Диомед – Телепин! Диомед – Телепин! Ди-о-мед!..

Плеснуло в глаза горячее солнце. Замерло сердце. Я знал. Я ждал. Я так ждал!..

– Кто это, регус? Чего привезли?

Я не отвечал.

Смотрел.

Наконец с грохотом упали сходни. Смуглые матросы начали сбегать вниз, на долгожданный берег.

Я шагнул вперед.

Она стояла у самого борта, глядя куда-то вверх, на легкие летние облака. Наконец медленно обернулась, прошла к черным доскам сходен. Не выдержал – бросился к ней.

Мы встретились как раз посередине.

– Радуйся! – выдохнул я. – Радуйся, Цулияс, царевна хеттийская!

Она улыбнулась, покачала головой.

– Нет, Тидид! Бывшая правительница Цулияс ушла в дальний горный храм, чтобы молить богов за царство Хеттийское и не мешать своему сыну, Великому Солнцу. Только не смей меня называть больше Куросом!

– Хорошо, – легко согласился я. – Ты будешь... Корой!

Она рассмеялась, и мы сошли вниз, на теплую землю.

– Тидид! – ее голос внезапно дрогнул. – Ты хоть.