– Параллельно городу, через полверсты эта тварь должна была выскочить в чистое поле. И еще – из нее хлестала кровь, как от прошившего насквозь болта. Похоже, из бока.

– Странно. Раненая нежить обычно стремится спрятаться в лесу.

– Стремлюсь, – саркастически согласилась я. – Но только за неимением лучшего. Логова, например.

– Вот именно, – загадочно подтвердил колдун. Вернулся Рест, пыхтя под таким количеством картошки, словно надеялся моими стараниями избавиться от готовки по меньшей мере на неделю.

– Отлично, а теперь почисть ее, – со сладкой улыбочкой предложила я, вручая ему ножик.

Результат каким‑то чудом уместился в одном горшке. Остальные пол‑лукошка мальчишка старательно замаскировал очистками и с глаз долой задвинул в угол.

Хе‑хе, а еще говорят – трудно найти общий язык с подрастающим поколением!

Глава 4

Сначала раздался короткий взвизг и изумленное восклицание, потом глухой стук полки, на которой стояли кадушки с водой, плеск упомянутой, фырканье, возмущенное рычание и щелканье зубов, треск материи, грохот и два сочных определения ситуации с разных точек зрения – короче, всё, что обычно происходит, когда в темноте наступают на хвост оборотню.

– Какого гхыра ты тут ходишь?!

– Какого лешего ты тут лежишь?!

Благодаря этому немудреному обмену мнениями стало ясно, что наступил Верес. На кого – уточнять, думаю, не стоит. Запоздало вспыхнувший посреди кухни шарик голубоватого пламени высветил красочную картинку: колдун, сидя на полу и сдавленно поминая всю известную ему нежить (из‑за высокой квалификации это грозило затянуться надолго), выпутывался из оборванной занавески, я раздраженно встряхивалась рядом. Ушибленная о полку голова звенела и кружилась, по полу лениво расползалась лужа, в центре которой покачивалась с боку на бок кадушка.

Оглянувшись на хвост, я застала его на положенном месте, хоть и в несколько помятом состоянии, и немного успокоилась. У двери я спала пятую ночь подряд. Перекидывалась в своей комнатушке, предусмотрительно задвинув засов, но из дома не выходила, клубочком сворачиваясь у порога и чутко прислушиваясь к долетавшим из лесу звукам. Снегопада, как назло, давно не было, а оставлять следы я боялась – поиски «волкодлака» не прекращались, днем по лесу рыскали охотники с собаками, а ночная волчья песня порой обрывалась ожесточенной грызней, после которой наступала еще более неприятная тишина.

С кем‑то серые что‑то не поделили.

– Мое логово, где хочу, там и лежу! А помойное ведро, к твоему сведению, в другой стороне!

– Ну... – Верес несколько смутился. – Я вообще‑то... как бы... по противоположному поводу.

И кинул выразительный взгляд на хлебницу.

– Посреди ночи?! – опешила я. – Ты же на ужин целую утку умял, нам с Рестом только по ножке досталось!

Колдун виновато вздохнул, кое‑как поднялся и, потирая ушибленный копчик, повернулся обратно к постели – с таким разнесчастным видом, словно его месяц морили голодом.

– Да мне‑то что, иди, ешь, если хочется. – Я посторонилась, а потом и вовсе ушла в свою комнату.

Последнюю неделю с Вересом творилось что‑то неладное. Ел он не только всё подряд, но и в любом количестве, никогда не отказываясь от добавки и не оставляя на тарелке даже крошек, сколь бы сомнительным яством ни разродился кулинарный антиталант Реста. Еще и сушеные груши из мешочка на печи умудрился тайком сгрызть, я спохватилась, только когда надумала компот варить.