— В самом деле, господин комиссар, мы давно знаем друг друга. Еще при господине Сартине… — начал инспектор, пытаясь увильнуть от заданного ему вопроса.

— Вы правы. Но вы, кажется, не поняли моего вопроса. Ламор сопровождает вас в Оперу?

— Не знаю. Нет. А о ком вы говорите?

— Полно, я знаю, что час поздний, и в голове все путается, — произнес Николя, подходя к инспектору и хлопая его по плечу, — но я-то помню, как недавно раскланялся с вами в Пале-Руаяль, однако вы были настолько поглощены беседой с лакеем его высочества герцога Шартрского, что не заметили моего поклона.

Надо отдать должное Ренару: он быстро взял себя в руки, и любое упоминание о Ламоре встречал с ледяным выражением лица, как если бы речь шла о случайно всплывшем в разговоре имени. И только непроизвольное подергивание века выдавало его волнение.

— О чем, бишь, шла речь? Да, в тот раз я невольно оказался нескромным и выслушал часть вашего разговора. А так как вы упомянули имя Горация, я решил, что вы говорили о театре, из чего и сделал вывод, что вы заядлый театрал. Ведь вы, без сомнения, обсуждали пьесы Корнеля? Или новую оперу? Собственно, поэтому я и задал вам вопрос.

— О да, — выдавил из себя Ренар и закашлялся. — У каждого есть свои пристрастия. Вы знаете, теперь в моде скачки, как в Англии.

— Да, я слышал об этом. И что?

— У герцога много лошадей. Жокеи, которые их объезжают, в случае победы получают солидные вознаграждения. Иногда соперники подкупают их, чтобы они придержали лошадей. Известны также случаи отравления. Приходится все проверять: сено, овес, теплое вино.

— Пшеницу, гречку, сассапарель.

— Что вы сказали?

— Ничего, просто мысли вслух.

— В общем, никаких тайн. От имени своего господина Ламор иногда обращался ко мне за советом.

— Что за советы и какова их цель?

Николя показалось, что Ренар с трудом удерживает себя в руках и в любую минуту готов взорваться.

— Точнее, он обращался ко мне за помощью, просил одолжить ему наших людей, чтобы последить за конюхами и прочей прислугой, что вертится вокруг horse race.

Тут он расхохотался и, словно что-то забыл, хлопнул себя по лбу.

— Однако неплохая получилась реприза! Horse race — скачки. Тайна раскрыта, ваш Horace, ваш Гораций найден!

— Вот как, скачки? Я об этом не подумал! Мода на них пришла к нам из Англии и быстро стала повальным увлечением. Надо бы и мне посетить их, я большой любитель зрелищ. Куда вы мне посоветуете пойти?

Почувствовав, что наконец ступил на знакомую почву, Ренар с облегчением выпрямился.

— На равнину Саблон. Там вы сможете увидеть самых знаменитых наездников и поставить на них столько, сколько вам будет угодно.

— Непременно поставлю. Однако вернемся к тому, что заставило нас собраться здесь в столь поздний час. Начальник полиции желает, чтобы вы подробно изложили мне ход расследования, касающегося гнусного памфлета, чьи пропитанные ложью строки оскорбляют репутацию величеств.

Внезапно Николя ощутил, что инспектор со страхом ожидал совсем иного вопроса, упоминание же о клеветническом памфлете, напротив, придало ему уверенности.

— Конечно, конечно. Начальнику полиции известно, что мне удалось раздобыть копию экземпляра, которая может стать поводом для переговоров. Полагаю, такая практика для вас не секрет, ведь главное — не арестовать тираж, а помешать делать все новые и новые допечатки и распространять их.

— А можно узнать, каким образом вам удалось заполучить вашу копию?

— Черт побери, самым обычным, иначе говоря, наиболее извилистым.