Изменить размер шрифта - +

Все стихло.

 

Глава 4

НОВАЯ ЗНАКОМАЯ

 

Катя не решалась открыть глаза, все еще прислушиваясь.

Очевидно, она выбралась из коридора: чувствовался свежий воздух, сладковатый запах цветущей липы и знакомый с детства аромат хвои. Где-то совсем рядом настырно чирикал воробей, размеренно цокая лапками по твердой поверхности. Было тепло и сухо.

— Мамочки, — отчетливо послышалось справа. Голос испуганный. Низкий, грудной. Вероятно, мальчишеский. И шорох, будто кто передвинулся.

Отчаянно прижимая к груди шкатулку, Катя приоткрыла глаза и шагнула вперед.

Ноги запутались, уперлись во что-то твердое и неустойчивое, девочка потеряла равновесие и с грохотом повалилась на пол, неуклюже расставив руки и выронив драгоценную шкатулку.

— Да, ё-ёлки — же — палки, — протяжно простонала она, перехватывая руками ушибленные колени.

Она растянулась на полу. Широкие деревянные плахи плотно подогнаны друг к другу, гладко зачищены. В полуметре от ее головы высился громоздкий дубовый стол на перекрещенных ножках: если бы Катя сделала еще один шаг, виском бы точно угол поймала.

От этой неприятной мысли спасенный висок зачесался. Катя его потерла и посмотрела на свои ноги: те неловко прятались в здоровом кованном сундуке, сейчас перевернутом на бок, с вывороченным под основание замком.

— Я, что, из сундука выскочила? — Катя обернулась в сторону, откуда только что донеслось испуганное «мамочка».

Из дальнего угла, широко распахнув от удивления синие, как васильки, глаза, на нее смотрела девочка лет пятнадцати в длинной, чуть расширенной от груди, льняной рубахе-платье с сине-голубой вышивкой по краю рукавов и подолу. Девочка уставилась на Катю, а чуть пухлые губки раскрылись в немом крике, коса перекинута на грудь.

— Маааа! — хрипло вырвалось она, и она плюхнулась на лавку, подобрав под себя ноги в туфельках из тонкой кожи с загнутыми на восточный манер вверх носками.

— Не кричи! — строго приказала Катя. Но девочка только еще громче заверещала.

— Ты кто? — спросила ее Катя, чтобы как-то поддержать беседу и заставить замолчать.

— Я — Ярушка, Ярослава то есть, — поправилась девочка, все еще во все глаза разглядывая Катю. Она, конечно, старалась быть вежливой, хотя испуг и не прошел. — А ты кто будешь?

— Я — Катя, — отозвалась она, вставая. И повторила вопрос: — Я, что, из сундука этого выскочила?

Ярослава, медленно переведя взгляд на перевернутый сундук, медленно кивнула.

— Странно, — Катя нахмурилась.

Она присела на корточки в поисках своей шкатулки, и нашла ее под столом. Чтобы ее достать, ей пришлось встать на четвереньки, и дотянуться до вещицы. Ярослава на своей лавке подалась назад, еще выше подобрав подол платья.

— Да не бойся ты, не кусаюсь, — проворчала Катя, усиленно соображая, что делать.

— Ты как в бабушкин сундук забралась?

«В самом деле, как?» — мелькнуло в голове.

Катя повернулась, приподняла угол сундука. Тот оказался тяжелый, с кованным железом углами и пухлыми пуговками-набойками. Крякнув, перевернула его, поставила на место.

— Здоровый, — то ли себе, то ли своей новой знакомой, пробормотала она.

Ярослава, между тем, освоилась. Слезла со своей лавки, пересела ближе, к столу. Теперь их с Катей разделяла только его широкая темно-коричневая поверхность с выставленным рядком Ярославиным рукоделием: льняной салфеткой на квадратном подрамнике, мотки разноцветных ниток, колким ежик подушки для иголок.

— Так ты как в бабушкин сундук забралась-то? Ты кто?!

Катя, зажав в руках шкатулку, перешагнула через приставленную к столу лавку и села за стол, тяжело вздохнув и уставившись на Ярославу.

Быстрый переход