Харди отложил приборы в сторону и потер виски. Неужели так ударил в голову алкоголь?

Блондин с компанией полдесятка человек – мужчин и женщин такого же спортивного вида – пересек зал, направляясь за официанткой к столикам, на секунду повернулся, и Эван увидел цвет его глаз.

Харди потянулся за стаканчиком и едва не опрокинул его.

Глаза блондина были голубые...

Харди осознал, что делает, только когда вскочил из-за стола и рванулся к блондину, сжимая кулаки.

– Эй, ты! – выкрикнул он. Шум ресторана сразу отдалился от него.

Блондин повернулся и в упор посмотрел на него.

Их разделяли не более трех шагов.

Глаза.

Те же.

Голубые.

Точно, как у того монстра с белой шерстью, который вырвал клыками сердце Гарри Милфорда...

– Когда я увидел тебя в первый раз, то не поверил своим глазам, – четко произнес Харди. – Пытался убедить себя, что это невозможно... Но это точно ты! Прошло больше сорока лет, но ты не изменился. Я пробовал забыть о том кошмаре, который пережил весной сорок пятого, но не смог... Я помню о нем все эти годы.

Краем глаза он видел, как к нему торопится дочь. Блондин смотрел на него непонимающим взглядом, а вокруг сгрудились дружки.

– Они тоже как ты? – кивнул на них Эван. – Как вы это делаете? Молодеете, что ли, когда превращаетесь в этих проклятых зверей?

Блондин смотрел на него, не мигая.

– Папа! – крикнула за спиной Данни. Харди не обратил на нее внимания.

– Вы явно ошиблись, – мрачно проговорил блондин совершенно спокойным тоном. – И приняли меня за кого-то другого.

– Кто ты? – воскликнул Эван. – Помимо того, что ты – фашист гребаный.

– Папаша, да ты просто пьян! – бросил ему один из дружков блондина. – Пойди проспись!

– Поцелуй меня в задницу, – отрезал Харди и снова обратился к блондину. – Как тебя называют, когда ты превращаешься в зверя? Кто ты такой на самом деле, черт тебя побери?

Блондин повернулся и сделал шаг в сторону, чтобы уйти.

Эван вспомнил свою старую боевую выучку, пожалев только о том, что левая рука уже совсем не та... Он преградил дорогу блондину, замахнулся правой и врезал того в солнечное сплетение.

Через секунду его схватили со всех сторон. Раздался чей-то пронзительный женский крик, и его, и блондина держали за руки, растаскивая в стороны.

– Папа! – донесся до него крик Данни, пробивающейся к нему сквозь толпу. – Оставьте его! Вы что, не видите, что это старик?

Эвана усадили на стул, но руки не отпускали.

– Может, вызвать полицию? – услышал он чей-то голос.

Но блондин протолкался со своими дружками через толпу и крикнул от входа:

– Болельщики Хайклифа – это выжившие из ума пьяные старики. Что, не умеете достойно проигрывать? Идемте отсюда, ребята, здесь начинает вонять!

Несколько человек в свитерах цветов команды Хайклифа кинулись за ними, но те поспешно выскочили из ресторана.

Данни склонилась над отцом.

– Папа! – чуть не плакала она. – Кто это был?

Эван Харди тяжело дышал. Его дочь была права – он действительно старик...

Он взглянул на дочь и прохрипел, чувствуя, как в глазах собираются слезы:

– Тот, кто никогда не стареет, будь он проклят...

Глава 3

Правда, в которую трудно поверить

Дании привезла отца к себе домой и пока принимала душ, в дверь постучался Ричард. Она была благодарна ему за то, что он не воспользовался своим собственным ключом и не стал выставлять напоказ их отношения перед отцом, хотя тот, несомненно, знал, что они живут вместе уже некоторое время.