— Кошмары замучили? — спросил Джон, который держал ее так крепко, что она не могла пошевелиться.

— Да, — прошептала Эмма, вспомнив о том, что ей привиделось. В прошлом дурные сны посещали ее с такой удручающей регулярностью, что она боялась ложиться спать. С течением времени, однако, они тревожили ее все реже и реже, но все-таки являлись к ней. Обычно это происходило, когда они с Джоном заканчивали очередное дело. Этому способствовали сопутствовавшие ее опасной работе нервное возбуждение, страх разоблачения и сильная апатия, которая овладевала ею в самом конце.

— Я с тобой посижу, — сказал Джон, но Эмма отвергла его предложение. Ей было приятно чувствовать у себя на плечах его сильные руки, которые давали ей ощущение покоя, но она знала, что он утомлен скачкой ничуть не меньше ее. Это не говоря уже о том, что после приступа мигрени у него обычно бывал упадок сил и ему, чтобы восстановиться, требовался продолжительный отдых. Так или иначе, один из них должен был хотя бы немного поспать, и Эмма поняла, что бодрствовать придется ей. Она особенно против этого не возражала, поскольку вообще спала очень мало.

Джон полез в седельную сумку, вынул фляжку с виски и протянул Эмме.

— Выпей немного — вдруг поможет? Только не переусердствуй. Завтра нам опять по жаре целый день ехать, а с похмелья это вдвойне трудно.

Было время, когда только виски ей и помогало. Эмма открутила крышку и сделала глоток, но этот напиток показался ей сейчас слишком крепким и горьким, и она вернула фляжку Джону.

— Не терзай себя понапрасну. Эдди и Нед это заслужили — да и другие тоже, — сказал Джон, снова укладываясь на свое одеяло и глядя на звезды, рассыпанные по черному бархату неба.

— Другие — может быть. А вот Нед и Эдди — нет. Мы имели о них превратное представление. Они не так уж плохи — что бы там ни говорил о них Чарли. Я вот думаю, Эдди могла бы тебе даже понравиться. — Наклонившись к нему, она неожиданно для себя сказала: — Джон, мы с Недом убили братьев Майндеров. Я зарезала Эрли, а Нед пристрелил Черного Джесси. Это были ужасные люди, напрочь лишенные всякого представления о морали. Эрли, к примеру, был точь-в-точь таким, как Янк Маркхэм. Мы закопали братьев лицом вниз — там, где их никто не найдет. Я была бы не прочь, если бы вот так же, лицом к преисподней, похоронили Янка.

До сих пор Эмма не решила окончательно, рассказывать ли ей Джону о Майндерах, но, начав, уже не могла остановиться и рассказала все. О том, в частности, как они с Недом готовились ограбить банк в Джаспере, а Майндеры их опередили. Потом она поведала Джону о спуске в каньон во время дождя, о ночевке под скалой и о том, как они с Недом, открыв утром глаза, увидели стоявших над ними братьев Майндеров с револьверами в руках. Она рассказала Джону, как Эрли принудил ее пойти с ним за скалу, и она подчинилась, но потом, когда он отвернулся, ударила его ножом в спину и продолжала безостановочно наносить удары, хотя он был уже мертв. Точно так же она разила бы ножом Янка Маркхэма, если бы ей представилась такая возможность. Правду сказать, тогда ей на долю секунды даже показалось, что перед ней Янк, а вовсе не Эрли Майндер.

Повествуя об этом, Эмма говорила спокойным, размеренным голосом и не пролила ни одной слезинки. Со стороны можно было подумать, что она рассказывает о событиях, происшедших совсем с другой женщиной. Только замолчав и переведя дух, Эмма осознала, что, пока она рассказывала, Джон обернул ей плечи одеялом и, присев с ней рядом, в течение всего этого времени ласково поглаживал ей руки и спину.

— Я просто счастлива, Джон, что мы их убили. Нед поведал мне историю о двух мальчиках, которых Майндеры пристрелили просто от нечего делать.