|
В тишайшую зимнюю ночь мы должны миновать снегопад и добраться туда, где сверкают звезды. И я обязан предъявить им тебя, подняв на руках выше головы моей и сказать: «Посмотрите, что я вам принес! Примите лесного эльфа Вингу, создание звездной пыли, ибо здесь ее родина. Подземное чудовище принесло ее к вам в тишине ночи, чтобы вы благословили ее». «Нет, — ответят мне звезды, — Ты за нее в ответе, ты ее злой гений. Тебе следует вести ее через всю человеческую жизнь, охранять ее своей жизнью, ты, отвратительный, огромный тролль».
— Хейке, — воскликнула Винга, внезапно опустившись перед ним на колени и спрятав лицо в его руках. — Ты не подземный пришелец, сам знаешь прекрасно! Ты не какой-то злой дух. Впрочем, ты сам знаешь, что именно тебя я люблю, а не каких-то демонов в тебе. Он улыбнулся, гладя ее золотистые волосы. — Демон и дева, не так ли называют нас? Все еще уткнувшись лицом в его колени, она рассмеялась. — Но это же неправда, я вовсе не ангел. — Ангел и девственница, разве это не одно и тоже? — Нет, я вовсе не девственница. Физически да, и в этом виновен ты! — Это моя заслуга, так ты считаешь? — Я так вовсе не думаю! И ты не должен превращать меня в неземное существо, носиться со мной, как с богиней, Хейке, я не хочу этого! Потому что я часто бываю мелочной, по-настоящему скверной и кроме того… кроме того, взгляни, я же за это время стала взрослой женщиной. Неужели ты не замечаешь этого по моей фигуре? Неужели ты не обратил внимание на пышность моих грудей, или округлость бедер? Я уже не дитя! — Неужели ты думаешь, что я не заметил этого? — Грустно улыбнувшись, промолвил он. — Почему ты думаешь, что я отказываю себе в удовольствии любоваться тобой? Она неудовлетворенно хмыкнула. Рука ее заскользила вдоль внутренней стороны его бедра. Хейке тотчас же перехватил ее. — Винга, во имя неба! Она подняла голову и глупо усмехнулась. — Но я люблю узнавать, как действует на тебя моя близость. Знаешь, не должен же ты приходить ко мне попусту. Ведь никто не может померяться с тобой этим! — Откуда ты знаешь? — резко сказал он и попытался крепко удержать ее целеустремленно двигавшиеся руки. — О, есть картины, скульптуры. И да будет тебе известно, когда я была ребенком, я видела одного дворового мальчишку. Никто не сложен так, как ты! — Нет, — прекратил Хейке дискуссию. — В этом ты права. — Не говори так горько! Я же люблю тебя! Этого тебе недостаточно? Он улыбнулся, глядя на нее сверху и осторожно поднял ее. — Кроме твоей любви мне ничего в жизни не надо. Но как долго продлится эта любовь? — О, иногда мне хочется ударить тебя! Почему ты во что бы то ни стало хочешь увериться, что однажды я паду перед кем-нибудь другим? — Потому, что ты так молода! — Это ты уже говорил более полгода тому назад. Ты назначил возрастную границу восемнадцать лет… — Это ты ее назвала. Я же сказал, что тебе сначала должно исполниться двадцать. — Да, но мы потом заменили на восемнадцать, — заупрямилась она… — Ну ладно, до того времени я буду владеть собой. Она снова уселась на стул. — А ты все же говоришь неправду. — Я никогда не лгу! — Ха! То, что ты сказал — величайшая ложь: «Единственное, чего я хочу в жизни — это Вингу Тарк!» Ты хочешь еще получить и Гростенсхольм. — Да, хочу. Но это совсем другое дело. — Хорошо, давай поговорим об этом другом! Может, ты найдешь когда-нибудь время смилостивиться и надо мной, доставляющей тебе хлопоты. |
