– Рано о гробе говорить, жить надо.

– Как нашел ты меня?

Я усмехнулся:

– Сон увидел – твой сон, где пожары, татары. Бросил купца с кораблями и товаром. В безопасности они, меня дожидаются. А сам – в Нижний, тебя не нашел, от дома твоего одни головешки остались.

Тут Лена не выдержала, заплакала. Потом взяла себя в руки:

– Продолжай!

– А что продолжать? Кинулся вслед, по дороге – для полона дорога одна, не заплутаешь. Остальное ты сама видела.

Тут я приврал – дорог было несколько, но не раскрывать же мои способности.

Елена припала к моей груди:

– Любый мой, тенью твоей буду, ноги мыть буду, спаситель. – Так, по-моему, начинается истерика. Чуть отпустило нервное напряжение – и вот выход.

– Тс-с, тихо, без слез. Твоим подругам по несчастью не легче. Они ведь не знают, что с их родными – мужьями, детьми – живы ли? А ну как, на тебя глядючи, все реветь начнут? Успокойся, я ведь полюбил не русалку мокрую.

Елена вытерла рукавом слезы, потихоньку успокоилась.

Полдень, солнце пригрело, и даже самые стойкие, измученные нашим переходом, уснули. Я и сам впал в дремоту.

Неожиданно тишину разрушили крики, женский визг. Мать твою! Говорил же – не шуметь.

Я бросился к концу колонны. А здесь уже кипел бой, даже не бой – побоище. Татары подобрались незаметно и атаковали. Были они пешими, но утомленные люди не смогли сразу организоваться. Парни кинулись в бой, но куда городскому пареньку с одной саблей, которой и владеть толком не мог, справиться с головорезом, имеющим шлем, щит, копье и саблю? К тому же татарин никогда не работал и всю жизнь воевал, опыта в схватках им было не занимать.

Перерубив парней и мужиков, татары взялись за женщин. Видя бой, женщины кинулись врассыпную в лес.

Я с ходу врубился в сечу – срубил одного, второго. Отскочив за дерево, прижался к стволу, пропустив татарина, ударил ему в спину. Выскочил, бил влево и вправо, в два прыжка долетел до татарина, погнавшегося за девчонкой, рубанул по шее; бросился в другую сторону, в ярости просто располовинил еще одного. Я рубил, колол, не считая убитых. Там, где шлем-мисюрка или халат татарский, расшитый растительным орнаментом или узорами, – там враг.

Через несколько минут все было кончено. Я остановился, осмотрелся. Хреново! Шестеро убитых татар и три десятка своих – почти все парни и много женщин.

Так плохо мне никогда не было. Я же обязался их довести живыми.

Я помчался назад. Где же наблюдатель, которого я распорядился отослать по нашему следу, почему не предупредил? На бегу я чуть не запнулся о тело, лежащее в высокой траве. Вот и наблюдатель. Юноша лежал на спине, а на шее – удавка. Подобрались тихо – это татары умели, набросили удавку – даже крикнуть не успел.

Так, давай спокойно. Пленных они пришли рубить пешими, но что-то они уж очень быстро нас догнали. Точно, надо искать коней. Небось оставили в лесу, спешились. Топот копыт далеко слышен – вот и разгадка, почему они пешие. Спугнуть нас боялись. Кинемся в лес – ищи нас поодиночке.

Я осторожно пошел в стороне от нашего следа. Был след, трава примята и вытоптана – не один человек прошел, полторы сотни. Ночью заметно не было, да я, собственно, и не присматривался.

Справа раздалось ржание. Вот они где!

Ползком я подобрался к стоянке. Оседланные лошади щиплют траву, двое татар играют в кости. Конечно, чего им опасаться. Небось завидуют товарищам, что ушли урусов рубить.

Того, что сидел ко мне спиной, я убил первым. Второй успел выхватить саблю, но мой клинок уже был у его горла. Татарин замер.

– Брось саблю! – Татарин выполнил мой приказ. – Как вы нас нашли?

– По следу, однако.