|
На следующий день Лэйнтал Эй не отходил от священника из Борлиена, надеясь, что в складках его одежды спрятано еще что-нибудь для него. Но священник был занят больным и Лойланнун не позволяла мальчику мешать ему. Между его бабкой и матерью разразилась ссора. Лэйнтал Эй был очень удивлен этим, так как, когда его дед был жив, женщины жили очень дружно. Тело Юлия, который был назван в честь мужчины, пришедшего с гор вместе с Искадор, было погружено на повозку и увезено прочь. После него в комнате остался пустой угол, где сидела на корточках Лойл Бри, которая оборачивалась лишь затем, чтобы рявкнуть на свою дочь. Дисциплина в племени всегда была довольно строгой, и Лойл Бри все еще сохраняла свое главенствующее положение в нем, хотя волосы ее поседели, спина сгорбилась и голова пряталась между плечами, когда старуха склонялась над холодной постелью своего умершего мужа, мужа, которого она с неослабевающей страстью любила уже половину жизни – с того самого момента, как подобрала его раненым. Лойланнун была в более плохом положении. Страсть, энергия, способность к всепоглощающей любви, красивое лицо с глазами подобными темным парусам миновали Лойланнун и перешли прямо от бабки к внуку, юному Лэйнталу Эй. Лойланнун выглядела болезненно, она была бледна, а так как ее муж умер совсем молодым, походка ее была неуверенной. Сейчас ее раздражало то, что Лойл Бри почти непрерывно плакала в своем углу. – Мать, прекрати. Ты действуешь мне на нервы. – А ты была так черства, что не могла оплакать своего мужа как следует. Я буду плакать, плакать до тех пор, пока смогу, пока кровь не потечет из моих глаз. – Ну и что хорошего в этом? – Она предложила матери хлеб, но та отвергла его презри-тельным жестом. – Это испек Шей Тал. – Я не буду есть. – Я съем, мама, – сказал Лэйнтал Эй. С улицы послышался крик Аоза Руна, который пришел к башне со своей дочерью Ойрой. Ойра была на год моложе Лэйнтала Эй, и она замахала ему рукой, когда он и Лойланнун высунулись в окно. – Иди сюда и посмотри на мою игрушку, Ойра. Эта собака – настоящий охотник, как и твой отец. Но мать оттащила его от окна и сказала Лойл Бри. – Аоз Рун хочет сопровождать нас на похороны. Могу я сказать ему «да»? Старуха, не поворачиваясь, ответила: – Не доверяй никому. Не доверяй Аозу Руну – у него много друзей и все они хотят захва-тить власть. – Мы должны довериться кому-то. Ведь теперь править будешь ты, мать. Лойл Бри горько рассмеялась, а Лойланнун посмотрела на нее с удивлением. Сын ее стоял, улыбаясь и сжимая в руках игрушечную собаку. – Тогда буду править я, пока мой сын не станет мужчиной. Тогда он будет лордом Эм-бруддока. – Ты глупа, если думаешь, что его дядя Нахкри допустит это, – ответила старуха. Лойланнун не сказала ничего. Ее рот сжался в узкую линию, а глаза опустились на устлан-ный шкурами пол. Она знала, что женщины не правят племенем. Уже тогда, когда ее отец заболел, ослаб, власть ее матери над племенем куда-то исчезла, как исчезают воды реки Вораль, текущие неизвестно куда. Повернувшись к окну, она уже без колебаний крикнула: – Заходи! Лэйнтала Эй смутили разговоры его матери и бабки. Он понял: они не считают, что он сможет когда-либо заменить своего деда. И он отпрянул назад. Его самолюбие было уязвлено и он даже не смог приветствовать Ойру, которая появилась в комнате вместе с отцом. Аозу Руну было четырнадцать лет. Это был сильный красивый мужчина, охотник. Он дру-желюбно улыбнулся Лойланнун, потрепал волосы на голове мальчика и почтительно склонил голову перед вдовой. |
