– Господин старший техник, темпоральный генератор готов к пуску, примите код-ключ, включите его и заставьте планеты вертеться, как угорелые!

Код-ключ темпорального ускорителя, это иридиевый стержень толщиной в три сантиметра, длиной почти в метр и весом чуть ли не в полцентнера. Он состоит из двух частей. Одна, короткая, увенчанная шариком размером с теннисный мяч, останется после пуска у меня и будет храниться вместе с полутора сотнями других код-ключей в корабельном сейфе до тех пор, пока не придет время снять темпоральный барьер и передать код-ключ правительству планеты. Другая, – стержень длинной в семьдесят сантиметров, останется в замке пускового механизма на миллионы, а то и на миллиарды лет. Приняв от Клайна код-ключ, я ответил в соответствии с неписаной традицией, установленной монтажниками и эксплуатационщиками:

– Благодарю вас, господин главный инженер проекта, код-ключ принят. Уж теперь-то планеты у нас завертятся! Ну, что, Клайн, пройдем в рубку и закончим твою работу?

Клайн мог, конечно, отказаться, сесть в космояхту и убраться восвояси, подальше от звездной системы порядковый номер С7253/49, но тогда он вряд ли мог надеяться на то, что техники-эксплуатационщики будут потом здороваться с ним при встрече. Все вместе мы пошли в навигационную рубку. Нейзер, совершенно не представляющий что произойдет через три часа, балагурил, он, видимо, соскучился за эту неделю по людям. Клайн шел молча, но совершенно спокойно, а вот физики-темпоральщики, явно, вибрировали, но, тем не менее, не желали отказываться от миссии, надеясь на удачу и мечтая приобщиться к тайному братству запуска. Я постарался приободрить их, обратившись к старине Клайну:

– Ну, как, Клайн, ты хорошо вбил гвоздик? Он у нас с тобой юбилейный, двадцать пятый, дружище.

Боудсвел картинно хлопнул себя ладонью по лбу.

– Вот дьявол, а ведь и, правда, Веридор, этот гвоздь у нас с тобой действительно двадцать пятый. Эй, ребята, – Принялся тормошить ученых Клайн – вы слышите, мы с Варкенским Пройдохой запускаем наш юбилейный, двадцать пятый темпоральный ускоритель! Надо же, а я-то, балда такая, даже и не вспомнил об этом.

Через два с половиной часа "Молния Варкена" опустилась на верхушку генератора, плато из сверхпрочного сплава, диаметром в семь километров, венчающее огромный конус изверженных пород еще не успевших остыть, заваленное здоровенными обломками раскаленной породы и сугробами вулканического пепла. Больше всего это место напоминало мне преисподнюю в тот момент, когда чертям удалось украсть цистерну спирта и не будь в том необходимости, я ни за что на свете добровольно сюда не прилетел. Но из-за своей профессии мне приходилось бывать в местах и куда похуже. Картина была очень впечатляющей из-за струй раскаленного газа и бешенных огненных смерчей, окружающих верхушку генератора, который трясся и содрогался так, как будто его и, правда, раскачивали снизу черти, пытаясь вытолкнуть наружу.

Генератор уже работал на полную мощность, что и вызывало конвекционный подъем магмы вдоль его корпуса к вершине. Именно поэтому складывалось такое впечатление, что монтажники вколотили гвоздь не в каменную твердь планеты, а отыскали на ней самый большой вулкан и с отменной точностью сбросили его в центр гигантского кратера. Прекратить это извержение можно было только одним единственным способом, запустив темпоральный ускоритель, а до этого момента "Молния" подпрыгивала и раскачивалась на его верхушке, словно пьяная портовая шлюха, танцующая на столе среди бутылок, но, тем не менее, держалась.

Темпоральный ускоритель представляет собой заостренный стержень, длинной тридцать километров и диаметром в пять с лишним километров. Верхушка его – цилиндр диаметром семь в километров и высотой в четыре. Вот поэтому темпоральный ускоритель и называют гвоздем.