-  Промахнулся, - ядовито заметил сэр Мишель и некуртуазно рыгнул. - А вот тебе!..

    Теперь клинок нормандца обрушился на Горациуса…

    В трактатах знаменитейших мудрецов (как христиан, так и древних ромеев) стократно указывалась непреложная истина: «Безмерное питие вина не способствует остроте разума и точности движений». Что на своем примере и подтвердили два благородных сэра. Увы, но Горациус из Наварры и Мишель де Фармер из Нормандии, решившие задержаться в странноприимном доме монастыря Святой Троицы, потребляли вино со вчерашнего вечера и к рассвету опьянели столь значительно, что позабыли о запрете Церкви обнажать оружие на освященной земле.

    Аббат вновь попытался напомнить об этом рыцарям.

    -  Кому Церковь не мать, тому Бог не отец! - с рыданиями в голосе провозгласил отец Теобальд. И вдруг настоятель, глядя на блистающие средь двора обители отточенные мечи, воспрял духом, вырвался из сильных волосатых лап брата Корнелия, воздел над головой два перста и…

    -  Пре-кра-тить! - этот вопль священника совпал с несколькими звонкими ударами железом о железо. - Отлучу!

    Это была серьезная угроза. Если ты живешь в последнем десятилетии XII века и знаешь, что Святая Церковь возвышается даже над императорами, королями и герцогами, направляя и указуя, ты, сколь бы не был пьян, не станешь губить душу.

    -  Может быть, помиримся? - Горациус первым опустил меч. - И потом, я спать хочу…

    -  А я хочу отыграться! - воскликнул сэр Мишель. - Какой из меня рыцарь без лошади, доспеха и без денег?

    -  Знаю, какой! Ик… - пьяно кивнул Горациус из Наварры. - Странствующий!

    И рек он истину. Сэр Мишель де Фармер, старший сын барона Александра де Фармер действительно был не просто рыцарем, но рыцарем странствующим. А если выражаться понятнее - бродячим искателем всяко разных чудесных приключений на свою голову.

    * * *

    Сэр Мишель ехал к папе.

    Еще вчера вечером, остановившись на ночлег в бенедиктинской обители Святой Троицы, молодой рыцарь дал самому себе твердое и незыблемое слово: вина не пить, в кости не играть, в драки не встревать, а вовсе показать монахам самого себя благочестивым христианским паладином, каковой алчет лишь ночлега под крышей да малую толику хлеба насущного.

    …Нельзя сказать, что папа сэра Мишеля - уважаемый в округе барон Александр де Фармер - со слезами умиления ожидал прибытия в родовой замок старшего отпрыска. Да, разумеется, Мишель был любимым сыном барона, наследником и носителем славного имени Фармеров, обладателем дворянского герба и вассалом аржантанского графа. Однако монсеньер Александр де Фармер лишь тяжело вздыхал и бормотал молитвы при сообщении о том, что возлюбленное детище снова появилось у ворот маленького замка, выстроенного средь дремучих нормандских лесов. У всех дети как дети: занимаются хозяйством или идут на войну, к королю Ричарду, ну, или на худой конец, женятся. А этот?

    «За какие грехи Господь послал мне такого сына? - сокрушенно думал барон Александр. - Пьет, развратничает, шляется где ни попадя, дерется, а потом приходит и клянчит деньги!»

    Да, господин барон с ошеломляющей точностью охарактеризовал образ жизни собственного сына. Мишель действительно любил вино, женщин, поединки и вольные странствия. И это несмотря на достаточно молодой возраст - Фармер-младший родился семнадцать лет назад, в 1172 году. Как раз тогда в королевстве Иерусалимском взошел на престол Балдуин IV, а сарацины пленили графа Раймунда Триполийского…

    Для своего времени сэр Мишель был человеком особенным.