Внутри церкви над местом захоронения первого из Рокуэллов возвышалось классическое средневековое надгробие с каменной фигурой отдыхающего воина и свернувшимся в клубок любимым охотничьим псом у ног хозяина, а рядом — изваяние супруги Рокуэлла.

Жена графа Чарльза была, по преданию, дочерью знатного сакса Конрада. От нее женщины семейства Рокуэллов и унаследовали, по-видимому, пшеничный цвет волос. Впрочем, Агнес свою белокурую шевелюру втайне считала копной жухлой, выцветшей соломы. Ей куда больше импонировали волосы цвета воронова крыла и южный румянец Сьюзен, приемной дочери Уильяма Рокуэлла — отца Агнес.

Сьюзен находилась в одной машине со своей матерью и отчимом, когда в результате нелепой дорожной аварии в горах Северной Италии Луиза Рокуэлл, урожденная Беретти, лишилась жизни, а ее муж, Уильям, впал в состояние комы и, так и не придя в сознание, оставшиеся несколько месяцев жизни пролежал в реанимации.

Отец умер через несколько дней после смерти деда, так и не узнав, что унаследовал графский титул. Сьюзен тогда позвонила Агнес, только что похоронившей Тимоти, и сообщила прискорбную весть, прибавив в конце: «В каком-то смысле это даже к лучшему. На больницу уходила куча денег, а папа, в конце концов, все равно ничего не осознавал и не чувствовал».

В той роковой поездке Агнес должна была сопровождать отца, но дед был прикован к постели, и она осталась дома, чтобы присматривать за ним. Когда судьба лишила ее всех близких людей, единственное, что у нее осталось — это их родовое поместье.

На лечение отца ушли последние деньги со счетов Тимоти, а после их смерти над Спрингхоллом, как дамоклов меч, нависла необходимость выплаты двойного налога на наследство. Агнес была в отчаянии, не имея представления о том, как сдержать обещание, данное ею деду.

— Статью дохода? — сухо предложила свой вариант Агнес, не глядя на сводную сестру.

Девушки стояли у окна библиотеки, традиционно выполнявшей для владельцев имения Спрингхолл роль рабочего кабинета, и смотрели на приближающуюся свадебную процессию. Для проведения церемонии родители молодоженов арендовали старинный приусадебный парк, и именно в этот момент невеста, чье прелестное подвенечное платье только что охаивала Сьюзен, под руку с женихом проплыла по газону парка в огромный шатер, на разбивку и обустройство которого Агнес и работники поместья потратили весь прошлый день.

— Может быть, все это и приносит доход, но старик Тимоти, уверена, не одобрил бы этого. А если бы я знала, что у тебя в парке устраивается этот балаган, то ни за что не приехала бы сюда на уик-энд, — скривив губы, продолжала Сьюзен.

— А зачем, если не секрет, ты приехала? — сдержанно поинтересовалась Агнес.

Это был ее стиль общения — сдержанность и твердость. С первого взгляда многие не обращали на нее внимания, такой застенчивой и молчаливой она была. Но за потупленным взглядом и тихой речью таилась решительность, переходящая порой в упрямство, и Агнес не раз говорили, что она унаследовала немалую долю упрямства старика Тимоти.

— Я рассчитываю получить аванс в счет моего месячного содержания, — небрежно бросила Сьюзен и, увидев, как вытянулось лицо Агнес, резко добавила: — Только не надо этих гримас! Гордон — душечка, и он не имеет ничего против того, чтобы выделить мне…

— Он, может быть, и не против, но мне не по душе, что ты так запросто берешь у него деньги, — сухо заметила Агнес.

— А почему бы и нет? Он распоряжается тем, что принадлежит нам. Конечно, все могло быть гораздо проще, и я до сих пор не понимаю, зачем Тимоти Рокуэллу понадобилось обставлять передачу наследства всеми этими формальностями. Ежемесячные выплаты до замужества, фиксированная денежная сумма — после… Я бы предпочла получить свою долю разом.