Гафур что есть силы размахнулся, чтобы ударить Косого по шее, но тот успел уклониться и в свою очередь попытался ногой попасть противнику в то самое место, куда несколько дней назад успешно врезала Удоду Соня. Но, в отличие от рыжей шельмы, Косой промахнулся, и противники, сцепившись, покатились по грязному полу, рьяно осыпая друг друга ударами.

Размахнуться, как следует, не удавалось, и тычки мальчишек не причиняли обоим особых неприятностей. Под громкие вопли собравшихся, катаясь в пыли, они продолжали тузить друг друга, обмениваясь попутно смачными ругательствами.

Зрители возбужденно вопили, подзадоривая дерущихся. Никто не пытался ввязаться в драку: по неписаному закону шайки это было дело тех, кто ее затеял. Все настолько увлеклись зрелищем, что никто, кроме Сони, не заметил вошедших Хункара и Удода.

Главарь некоторое время с интересом наблюдал за потасовкой; мальчишки, наконец, увидев его, притихли. Главарь отвесил каждому из катающихся под его ногами по хорошему пинку и громко выругался. Гафур с Талгатом вскочили на ноги, отряхиваясь, потирая ушибленные места, и воззрились на Удода.

— Я же сказал, что не потерплю этого! — Предводитель влепил провинившимся еще по одной здоровенной оплеухе. — На место!

Драчуны, как побитые собаки, поплелись к своим ящикам. Удод прошел несколько шагов и увидел, что его персональное кресло занято — и не кем иным, как рыжей девкой! — на мгновение замер в замешательстве. Соня, выждав не много, усмехнулась и встала:

— Принес? — спросила девочка у главаря, словно тот был ее подчиненным.

— Принес… — не обращая внимания на ее ухмылку, ответил Удод, усаживаясь на свое место.

— Ну-ка! — небрежно кивнула Соня Гафуру. — Подвинься!

Тот беспрекословно потеснился, и она присела на крышку разбитого сундука. Мальчишки захихикали.

— Тихо! — гаркнул главарь. — Всем причитается по два золотых. Кто хочет получить мелочью, могу разменять.

Это была обычная уловка Удода. Куда пойдешь с золотым, на который можно купить целого барана? Особенно если такую монету увидят в руках обитателя Ослиной пустоши или, того хуже, сопливого мальчишки. Серебро еще куда ни шло, но за размен главарь брал мзду. Протестовать никто не решался, все с этим давно смирились. Можно было, конечно, обратиться к меняле, тот не будет задавать лишних вопросов, но за размен возьмет еще больше.

— Начнем с тебя, — главарь кивнул Хункарy, — подходи!

«Богатый! — присвистнула про себя Соня. — Чтобы скрыть свою неудачу, ему пришлось здорово раскошелиться! Вон ведь нас сколько…»

— Мне не разменивай! — небрежно кивнула она, когда подошла ее очередь. — Давай золотом.

Все разинули рты, а Удод, скривившись, вытащил откуда-то пару золотых туранских монет и нехотя протянул Соне. Она попробовала монеты на зуб с бывалым видом, хотя золото в руках держала впервые в жизни, и небрежно спрятала в маленький кожаный мешочек, который болтался у нее на шее.

— С ним, в самом деле, не пропадешь! — подмигнула она Талгату, который, стоя рядом с главарем, принимал долги у любителей желтого лотоса.

— Угу! — ухмыльнулся тот, довольно пересчитывая монеты, с которыми, тяжело вздыхая, расставались его должники. — Удод — лучший главари во всем Майране. Тебе здорово повезло, Рыжая!

Глава V

— Слушайте! — Удод, развалясь в кресле, обвел глазами свою команду. — Завтра отправляемся на большое дело. За городом. Потребуется пару дней. Пойдем все, кроме нее. Он указал на Соню.