Приподняв Адриану голову, она заставила его сделать глоток крепкого травяного чая. Он закашлялся и попытался оттолкнуть отвар, но Кортни, не отпуская его голову, держала у его губ наполненную скорлупу, пока не решила, что Баллантайн проглотил столько, сколько было необходимо.

Часы медленно тянулись под шум прибоя. Когда Кортни не смотрела на Адриана или на огонь, она устремляла взгляд в сторону моря, на набегающие волны, которые искрились и пенились в слабых отблесках света. Кортни знала, что луна появится только перед самым рассветом, и ожидание в темноте казалось ей бесконечным. Она снова задремала, уткнувшись подбородком в руки, а когда проснулась, была приятно удивлена, увидев, что небо заметно посветлело.

– Доброе утро.

Кортни взглянула туда, откуда раздался шепот, и вздрогнула, увидев, что серые глаза открыты и в упор смотрят на нее. Голос Баллантайна звучал отчетливо, но она отметила, что его губы напряженно сжаты, и поняла, что ему стоило огромного труда говорить и мыслить здраво. И все же его глаза были ясными – слишком ясными; их взгляд беспощадно пронзал панцирь равнодушия, который Кортни надела, чтобы спрятаться от него.

– Мне всегда говорили, что женщины хуже всего выглядят по утрам, – прошептал Адриан. – Вижу, меня обманывали.

Нахмурившись, Кортни обрывком ткани протерла ему влажный лоб, он на секунду закрыл глаза, но сухая теплая ткань не принесла облегчения.

– Я схожу за холодной водой. – Кортни хотела уйти, но он поднял правую руку и коснулся ее запястья сухими и горячими, как головешки из костра, пальцами:

– Не уходите. Останьтесь и поговорите со мной.

– Вам вредно разговаривать, Янки. Вам нужны силы, чтобы справиться с лихорадкой.

– А остальные?

– Они в порядке, – заверила его Кортни. – Мы разбили лагерь и выставили много караульных. Запасов пищи и пресной воды хватит на всех, но ваш сержант, очевидно, считает, что они не понадобятся. Он думает, что сегодня нас отсюда заберут.

– А Мэтт?

– Наверное, еще отдыхает. Он чуть не падал от усталости.

Кортни замолчала, сдерживая дыхание. Адриан пристально смотрел на нее, и она, чтобы скрыть замешательство, решилась откинуть пряди влажных волос с его лба, но почему-то это движение превратилось в ласку.

– Кортни... – Его пальцы крепче сжали ее руку, заставив наклониться ниже. – Вы же не бросите меня?

– Бросить вас? – Сердце в ее груди застучало о ребра – так бьется попавшая в силки птица, стараясь вырваться.

– Мне хотелось бы получить шанс доказать вам, что я не такой негодяй, как дал вам повод думать.

Кортни зажала зубами нижнюю губу, чтобы она не дрожала. Она понимала, что Адриан говорит это просто в лихорадке, что бред искажает мысли и поступки человека, и это вовсе не связано с реальностью. И тем не менее под его страдающим голодным взглядом она не могла унять биение сердца или помешать румянцу залить ее щеки.

На короткое мгновение Кортни мысленно перенеслась в капитанскую каюту «Ястреба»: вот она лежит на подстилке из разбросанной одежды; ее тело предает ее и отказывается слушаться, несмотря на ее многолетние упорные старания научиться им управлять, а потом он требует признания, требует от нее слов, которых ему не было необходимости слышать, – слов, уже и так красноречиво сказанных ее телом. Сейчас яркий блеск ее глаз и краска на щеках открыли Баллантайну правду.

– Спите, – тихо произнесла Кортни. – Мы поговорим с вами позже, когда к вам вновь вернутся силы.

– Только не бросайте меня. Обещайте, что не оставите меня!

– Спите, – шепнула она, чувствуя, как ее глаза превращаются в озера слез. – Я не оставлю вас – в таком состоянии.